Сибирские огни, 1925, № 2

Потрясающий стук внизу, в кухне. — О, господи, кто это?-- прервала сама себя Яковлевна. Стук повторился еще усиленнее. — Пойти отворить... Не отворишь— двери сломают, хуже будет. Она ушла и ту т же вернулась бегом, сияющая. — Боречку привели, Боречку привели! Андреич это. Нина вздрогнула, вскочила и схватила в об'ятья перепуганного, гряз­ ного Борю, закутанного в чей-то замасленный пиджачишко, бледного, с . сеном в волосах. Мальчик оттолкнул сестру и разразился громким пла­ чем. — Ты все это. Из-за тебя все это. Ты меня повела. Ходит к нам в дом разная дрянь, мальчишки всякие, нищие. Разные семинаристы не­ чесаные. Непременно нужно в нашем доме... Другого дома нет. Бок мне, вот, вилами прокололи. Нина, тяжело дыша, начала быстро срывать с брата куртку, лифчик, рубашку. Ничего. Только кожа содрана. И губами она припала к нежному телу. — Д-да, только кожа! Тебе хорошо тут сидеть. А мы забились в сено... вилами в лицо, в грудь. Я уж стерпел, а приказчиков Вася закри­ чал... его потащили, он же даже не реалист... Били его. Полушубочек весь разорвали. Он заплакал, побежал... Нина поднялась с колен и с немым вопросом, с мольбой, со стра­ хом, близким к отчаянию, взглянула на Петруху. — Олечка в больнице,— поспешил он ответить.— Испугалась только больно... •— Ты видел ее? Правда? — Конечно, что видел. Из-за этого так долго и ходил. В больнице был. — Она не ранена, не побита? — Нету, нету... Говорить вот перестала. Только головкой кивает. Мне обрадовалась, заплакала, просилась со мной уйти. Нет, нет. Ни в чем не­ вредимая... — Правда? Петруха взглянул прямо в лицо Нины, усмехнулся. — Бывает, кому и совру... Бывает... Ну, а теперь правду говорю. —• Да, что это я хотел спросить? Какие это мне парни попались сейчас? Чуть с ног не сбили. Будто с нашего верху бежали? Что это? Шум, свист, галдеж на дворе прервали его слова. Затряслась парадная дверь. Кулиша взвизгнула. — Батюшки, на крышу полезли. Вот— вон... взлез один до половины, вернулся, в кухню посыпались. Побегу, как бы и мое добро не растре­ пали... — Боже ты мой, да когда же это кончится?— застонала Аглая Пет­ ровна.— Ведь уж тут при таком страхе и не хочешь, а скажешь. Не пропадать же? А ваш-то выученник любимый, Ханюшка-то ваш гениаль­ ный, которого вы всю зиму в реальное готовили— бегает, указывает, где реалисты спрятались. Выучили, можно сказать! Много лет подряд, вспоминая про Ханьку, понимая его поступок, почти оправдывая, Нина чувствовала, как что-то скользкое и холодное