Сибирские огни, 1925, № 2

Еще не совсем светло, но зима— не лето. Мороз будет. Не поваляешься. Баба уже раздула огонь и пошла за снегом для чая. Еще совсем сине, но все чумы уже курятся. Голубой снег вокруг весь изрыт ямами— это бабы берут его для чая у самых чумов, не взирая, что он весь исхожен оленями. Чумы при стаде, и я, напившись чаю, иду смотреть впервые, как при­ гоняют и ловят из стада оленей для запряжки. За оврагом на синем сейчас холме густым кустарником кажутся ветвисторогие животные. Я бы не узнала, да Егор об’яснил. — Надо оленей словить,— обратился Егор к добродушного вида самое­ ду— Пыде. Пыдя— пастух. Безоленный. Свое стадо пало. Теперь в батраках, за чу­ жими ходит. Пыдя, не торопясь, подошел. Сказал мне «лакомбой», выбросил жвачку, прикурил у Егора трубку, постоял, плюнул раза два и двинулся. Две самоедские лайки-оленегоны побежали за ним. Пыдя гикнул, и собак» помча­ лись к стаду. Стадо встрепенулось, метнулось и понеслось вверх по холму. Но, поощряемые характерными криками сильно отставшего пастуха, соба­ ки забежали с двух сторон наперерез стаду и звонким подлаиванием повер­ нули стадо к чумам. Сотня зверей смирилась и покорно побежала по напра­ влению, желаемому человеком. Мерным бегом спускалось стадо с холма. Солнце только что поднялось, и красивой рябью выделялись бегущие олени на ярком снегу, создавая прихотливую и странную игру теней на нем. В ожидании стада в чумах заволновались. Первыми вышли мужчины, у некоторых из них в руках тянь-зянь (лассо), у большинства капюшоны малиц сброшены на шею, и головы ничем не покрыты на морозе: сейчас нужна будет большая острота глаза и ловкость. Нужно будет, как зверю, видеть все с боков. Выползли ребятишки, загалдели женщины. Два-три наиболее ручных оленя не уходили в стадо и сейчас бродят между чумами. Вышла Нюрка с большой краюхой хлеба и позвала: «Кыш, кыш», и быстро, как ручная лошадь, к ней подошел некрупный, с очень ветвистыми рогами, олень. Нюрка смеется и сует ему прямо на губу кусок хлеба. Олень ест и смотрит своими чудесными глазами близко, близко. — Это что, твой олень, Нюрка? Она сначала конфузливо прячет свою румяную круглую мордочку в ягушку, потом лукаво говорит: — Отца, а когда замуж отдадут, мою нарту повезет в мужний чум... Но вот олени поднялись к чумам. Сильно крича и махая руками, мужчины, женщины, дети загнали их в полукруг составленных заранее нарт, быстро окружили веревкой и взялись за нее руками. Мужчины высматрива­ ли нужное животное, закидывали свое лассо, и, запутав рога и шею, вытя­ гивали нужного оленя. Но пятерых животных не сумели захватить в круг. Видимо, это были или наиболее сильные или наиболее свободолюбивые. На достаточном рас­ стоянии от чумов, галдящего круга людей и сбитых в кучу дрожащих жи­ вотных, они чудесно гарцевали на холму. За ними кинулось несколько самоедов с лассо, то тот, то другой, приближаясь, закидывал веревку, но совершенно напрасно. Дивные бегуны, вытянувшись в одну линию, легко кружили по тундре и то скрывались за холмами, то неожиданно появлялись на гребне их, и тогда четко рисовались их легкие, напряженные в беге, темные тела, напоминая какую-то сказочную фреску, полную воздуха, све­ та и движения!