Сибирские огни, 1925, № 2

что эти глубокие слепые старцы, мозг своего населения, сами до сих пор живут своим трудом. Они сами неводят. А остяцкая бедность и забитость, чем дальше, тем больше начинает сказываться. В Нядах женщины и мужчины прямо клянчили хлеба. Юраки его также любят, но никогда не просят. Если вынешь к столу— просто берут. М а н г а з е я, Со стайка Хоровой Нуй у нас прибавилось два пассажира: два старых слепых остяка. Я ждала, что они мне что-нибудь вечером расскажут, и уси­ ленно угощала их «маньчжурским» табаком. Но, видно, тепло от железки и хороший табак их разнежили— пришлось разочароваться: старики мои крепко уснули, как только стемнело. И спят еще и до сих пор, хотя совсем посветлело, и солнышко яркое, словно выспав­ шееся, уже показалось из-за правобережного леса. Таз— здесь совсем лесная река. Сузился... не сравнить с устьем. Но еще многоводен. Лесистые берега здесь дико красивы. Густые заросли черемух, ольх, елей, берез перемежаются между собой и иногда уступают место тем­ ным островам пушистых кедров или ярких высоких листвениц. Говорят, в этих лесах много диких оленей, и остяки приезжают охотиться на них сюда. Старцы проснулись и теперь сидят рядом со мной на куче веревок у борта каюка. Остяк, когда первого оленя убьет, один есть его не может: кого встретит, с тем пополам, а шкуру на приклад*). Теперь остяки хитрые стали: много идет встречать охотника. Прошлый год Якши с Сюрче трех диких**) отсюда взял, а домой ничего не при­ вез. Сколько народу встретило— вместе и ели. Сколько так с’ели, сколько котел варили! Праздник был. Шибко наелись,— рассказывают старики. — Волки здесь редкость: снегу много, все-равно не угнаться, вот по тому дикий и держится леса. Выше поднимается солнце, и красота берегов неведомой реки ста­ новится еще притягательней: живописные мысы с разбросанными валунами и гальками у воды. Лесистые острова. Два раза попались летние берестя­ ные чумы. Блестят белизной на солнце и кажутся совсем игрушечными издалека. Хоть редкое, но все-же жилье. А зимой от Хальмерседе (русская зи­ мовка в устье Таза) и до Сидоровской пристани, где стоит изба казака Седельникова, почти никто не живет. Остяки уходят в верховья реки за белкой, за топливом. Мне рассказывают старики: Худые времена теперь. У остяков оленей мало стало и остяков мало стало. А раньше весело на Тазу было... давно было... Казаки пришли, большой город поставили, Мангазею. И самоеды, и остяки туда пушнину возили, Котлы брали, бисер брали, железо на стрелы к лукам брали, чай, табак, хлеб узнали. Русские купцы торговали, и из Ледовитого моря корабли приходили, морской народ***) приезжал. Крепкую водку привозили. Богатые были и водку покупали, хорошо жили. А потом война пошла у самоедов и остя­ *) Приклад—жертва, подвешанная в жертвенном мест:. **) Дикий—дикий олень. ***) Морской народ—англичане.