Сибирские огни, 1925, № 2

и варкой (варенье из рыбы), баба достала ее пригоршней из наполненного ею оленьего желудка. Выяснилось, что, несмотря на прекрасный день, самоеды будут дне­ вать-неводить не поедут: мой получасовой опрос оказывается достаточным поводом для ленивых рыболовов. И пока мы пили чай, в чум к Катырке со­ брались все мужчины. Ответы дает мне Катырка. Но каждый вопрос пе­ редает самоедам, и они долго и оживленно его дебатируют. К сожалению, ничего не понимаю. Мой коротенький опрос затягивается, и я спрашиваю Катырку, не устал-ли? Он смеется: — Разве это дело? Сижу, растянулся. Мой очень малый запас самоедских слов очень радует самоедов. Каждое слово вызывает смех и у мужчин и у женщин. Старики говорят: — Язык у этой бабы не палка. Скоро говорить будет. Значит, произношение в моем словарике схвачено правильно, и я тоже радуюсь. Узнаю, что работают 25 мужчин. Имеют 5 неводов, 6 промысловых лодок. Жалуются, что из хорошего улова лучшую долю нужно отдавать на зимовку (предпринимателю). Хотели бы держать вольные невода. А то за невода, за лодки за все лето— вся рыба хозяину. Есть можно, сколько хочешь, запасать нельзя ничего. Только после Семенова дня себе можно. Много ли запасешь? Купить невод^-где купишь? Дорого: 800 руб.; 10 пудов хлеба, 3 кирпича чаю, 5 ф. нитки, 5 ф. бичевки, 300 саж. ручной мережи. У русского всегда в долгу. Несколько тысяч долгу. Говорят, в Тобольске те­ перь белого царя нет, красный царь есть. Говорят, долг красный царь со всех самоедов снимет. Узнали— рады стали. Книжку разорвали и искурили- праздник был. А теперь боимся. Безоленному без хозяина нельзя самоеду. Приемщик русский, засольщик русский, хозяин русский. Самоед не пони­ мает. Рыбу солить надо, считать надо, писать надо... Катырка об’ясняет, что самоеды раньше все оленными были. С боль­ шими стадами ходили по тундре. Волыно жили. Но гибли стада от падежа. У иного за три дня несколько тысяч голов гибло. Без оленя в тундре— смерть и такие шли к реке кормиться. Плели из тала невода,- Еще 20 лет назад на Тазу только таловые невода были. Вылавливали ими сказочные количества рыбы. Были сыты. Меняли у тундреных рыбий жир, варку, на оленей. Хоть немного оленей, а жить зимой легче. У некоторых олени хорошо плодились,— снова в тундру уходили. Но пришли русские: Плотни­ ков. Закабалили самоедов. Дали снасть все в долг, и никогда им от этого долга не очиститься. Вот разве теперь красные освободят это дурачье. Ка ­ тырка презирает самоедов. Он в тундре богач, хозяин, а здесь мокнет на воде. В хороший день в четыре часа утра выезжает, в 12 часов ночи с лова в чумы возвращается. Только в непогоду и праздник: дня по четьте волна держит. Вышла из чума и зажмурилась. Блестят голубые воды Таза, сияет осеннее небо. Чудесный день! Из чумов все повылазили на солнышко. Возле воды на песке копошится мелюзга. Забавны самоедские детишки. З.юровые широкие мордочки, с темными лукавыми глазками. Хилый ребенок— ред­ кость— умрет. Вместо соски— слюнявить кусок сырого мяса или мерзлой рыбы, валяться нагим под меховым одеяльцем, на мху, никогда не обмы­ ваться, терпеть сквозняки, дым и комариное жаленье,— может только иа- следственно-сильное существо,