Сибирские огни, 1925, № 2

Сюжет с появлением на землю Христа в литературе, как известно, не нов. Но интересно то, что этот сюжет возник в голове крестьянина, который навряд ли читал Карамазовского «Великого Инквизитора» (у Достоевского, или рассказ Тана «Христос на земле»). Делать дальнейший разбор этого стихотворения нахожу излишним, так как все равно собствен­ ного твсрческого лица автора мы не увидим, ибо нельзя поручиться за то, что все в этом стихотворении, за исключением сюжета, принадлежит Белоли­ пецкому. Поместил в «Сохе и Молоте» несколько своих стихотворений (ка­ жется, четыре) партизан Кожемякин. Это типичный моряк, прошедший обычный для военных этого рода оружия революционный стаж. Образование его не выше начального, но он хорошо знал английский язык, который изучил практическим путем во время заграничных плаваний. Он писал в газету, главным образом, маленькие очерки, знакомящие с жизнью загра­ ничных рабочих и крестьян, так как во время военной службы ему часто приходилось бывать и в Англии, и в Америке, и в Японии, и в Индии, и на различных островах. Но иногда «баловался и стишками». У меня есть два его стихотворения. Оригинального- в них ничего нет. Это переделка всем известных песен. Первое начинается так: «Время пролетело, Слава прожита— Троны опустели, Сила отнята. Уарство гордой воли, Плети и кнута, Уж не нужно боле Для детей труда». Дальше он зовет трудящихся к знанию: «Кто жаждет свободы, Вольного труда, Должен тот свой разум Просвещать всегда». Ибо «В этом и победа Светлого над тьмой». В другом стихотворении «Невеселую, братцы, я песню спою» есть та­ кое место: «...Я спою, как, покинув и дом и семью, Шел крестьянин с винтовкою в горы, Чтобы мстить, добывая свободу свою, За пролитые слезы и горе». Помещал еще свои стишки в «Сохе и Молоте» один гражданин, под­ писываясь псевдонимами: Бывалый, Сучек, Свой. Фамилии его я называть не буду. Этот гражданин (как это вскоре выяснилось) во время колчаковской диктатуры играл довольно некрасивую общественную роль. После занятия партизанами Минусинска он фактически участия в движении не принимал, а жил на положении обывателя. Его стихотворения— уголок раешника, как и его злободневные фельетончики. Вот, например, образчик из его стишка— «Тревога»: «Буржуазное сердце забило тревогу, Дней его власти осталось немного: Бежит и пасует вся черная рать— Не может она против света стоять». Или из другого— «Буржуй»: