Сибирские огни, 1925, № 2
нулся на мостовую. Его свалили на подвернувшегося извозчика ногами на сиденье, голова беспомощно тряслась и билась о подножку. Городовой, с ясно выраженным сознанием исполненного долга, поддерживал тело, упершись ногами в толстых сапогах, как в подножку, в грудь и живот Гринера. — Так-то! Милицию вам надо. Хотели на нас поездить. Мы на вас еще поездим, жиды собачьи! Везде валялись фуражки, шляпы, калоши, тужурки, пояса. Над го родом стоял непрерывный гул дикой бойни. Нина не успела еще развернуть своего флага. Первым, инстиктив- ным движением ее было—кинуться за Олечкой. Где-то близко она ее только что видела... Вот, вот она мелькнула... Не выпуская флага, под градом толчков и неожиданных мимовольных ударов со стороны бегущих, Нина кинулась в толпу. И вдруг толпа людей впереди раздалась. С площади вели высокую, полную гимназистку; белокурые волосы ее были растрепаны, всклокочены, наполовину выдраны, смочены кровью; остатки кофточки ед^а держались на плечах. От пояса до грязных, окровавленных, спущенных чулок все тело ее было голо. Ломовой извозчик, Иоганн Клейне, как будто играя для публики, бил ее ладонью по заду и громко в упоении кричал: — Вот тепе запастовка! Вот тебе, моя голодная детья! Хохот и свист вздымались волнами. Скрытые спущенными занавес ками, с пятнами румянца на старческих мертвых щеках, наблюдавший из окна своего дома картину погрома, Ласков, увидя расправу Иоганна Клейне, громко захохотал. Испытывая острое, похожее на удовлетворяемую страсть, наслажде ние, он хохотал и хрустел суставами пальцев, заламывая их. — Вот тебе ответ русского народа! Оттиснутая на мгновенье, Нина опять начала пробиваться против течения.. Вот... вот... мелькнула Олечка. Ее ведут, она как-то странно изгибается, словно переламывается на каждом шагу. В ее рученке, грубо задранной и поддерживаемой кем-то, краснеется замерзший, маленький флажок. Крикнув, не помня себя, не сознавая окружающего, Нина, толкаясь плечами, руками, коленами, начала продираться вперед. Кто-то сильно схватил ее за руку, назвал по имени... Около нее стоит Петруха, не бледный, а весь какой-то серый, с остановившимися глазами. — Беги!— закричал он над ее ухом, но, казалось, шопотом.— Беги! Дай это! Он схватил флаг, сунул под пиджак. Древко нелепо высовывалось сбоку. — Беги! — Флаг... Андреич... Его нельзя бросить... *- Ладно! Схватив Нинину руку, Петруха бросился назад. — Что делаете? Эта в управе была. Еще на месте головы сидела. Звук револьверного выстрела. Толпа шарахнулась, сминая задних, падая. Внимание отвлеклось от Нины. Стрелял, но ни в кого не попал, отбиваясь, младший Левенштам. Че рез минуту от него осталась только груда кровавого, горячего мяса. Разорвалась вся привычно-налаженная жизнь, и как вода в насквозь и широко пробитом судне, хлынуло то, что даже в малом проявлении
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2