Сибирские огни, 1925, № 2

появление в их среде особою сочувствия не вызвало. Каждый, к кому я появлялся, старался поскорее сплавить меня от себя, опасаясь ареста. Копи кишели шпиками. От вечерних сумерек до утра по поселку ходили воен­ ные патрули. Ночевать меня поместили к . какому-то рабочему на окраине поселка. Еще до рассвета, часа в 4 утра, он меня разбудил. — Вставай и уходи, пожалуйста. —- Почему? — У меня жена мается: ей родить надо, а она кричать при тебе боится. Никакие мои доводы в ту сторону, что «бояться» меня нет причин, не подействовали, и мне пришлось удалиться. В тот-же день я выехал обратно в Тайгу, а из Тайги— в Томск. Моя поездка была безуспешной. Через несколько дней забастовка прекратилась. Момент угасания революции не был благоприятен для организации новых массовых выступлений. Реакция стала к этому времени достаточно прочной для того, чтобы гипнотизировать собою рабочую массу. 13. С волной «великого отхода». Судебные процессы. Экспроприация на Томской ветке. Ликвидация ученического революционного движения, возобновление занятий в В У З ’е, провал нашей ставки на ближайший рабочий центр— Анжерку— настраивали довольно пессимистически. Кружковая работа тоже начинала хиреть. Параллельно с замиранием практической работы, разбухала теорети­ ческая полемика на собраниях пропагандистской группы, идеологическая грызня. В итоге— в группе получался отрыв от реальной работы, от «улицы», получалось самозамыкание группы в бесконечных спорах, в^е более и более набухавших водой. Это злило. Создавалось представление, что группа умирает. Причины- же этого оставалось неясными: не-то здесь корень зла заключается в какой-то депрессивности, а, может быть, даже и органической негодности ее лично­ го состава, не-то— возникала мысль и такая— ошибочен самый путь работы. To-ли мы жидки для организации жизни имеющейся в нашем распоряжении теорией, то-ли наши неудачи вытекают из беспомощности самой теории. Переживавшееся тогда мною было частным случаем широко разливше­ гося вскоре идеологического разброда, принявшего весьма многообразные формы. Моя психология в этот момент была почвой, на которой у других выросли и отзовизм, и ликвидаторство, и богостроительство, и уклон в «зксы», и, наконец, просто отход в обывательщину и деморализация. В обстановке этих настроений я тоже о чем-то спорил, вел какую-то свою (к большому сожалению, теперь забытую) «линию», и когда она в группе провалилась, перестал ходить туда. Так все «мирно» и кончилось. Здесь (в начале 1907 года) завершилась моя подпольная работа в РСДРП. Но личную связь со многими товарищами по недавней работе я сохра­ нил. Благодаря этому, я был, поскольку мне это было интересно, в курсе дел парторганизации в прежнем об’еме. •?Сиб. Огни*- №2. 1925г. 9