Сибирские огни, 1925, № 2

обыску. Я едва успел уничтожить списки гимназистов, членов кружков. А перегруженные нелегальщиной тумбы письменного стола стали богатым уловом непрошенных крючков. Ротмистр Леонтович был весьма очарован этой добычей и, вероятно, чтобы похвастаться ею, вызвал через некоторое время в каше скромное жилище даже такую важную птицу, как полицей­ мейстер гор. Томска. Это был какой-то немецкий барон с трехэтажной фамилией, мною забытой. Смакование ими своих приобретений плохо на­ строило жившего со мною вместе сочувствовавшего1 революционному дви­ жению, но не работавшего в нем, моего старшего брата Ив. Ал. Филиппова. И он с ними обоими жестоко поругался. Это обстоятельство, а также то, что в нашей квартире было найдено два охотничьих ружья, без тени како­ го-либо с а них разрешения, повлекло за собою то, что вместе со мною был арестован и брат. Обыск у меня длился не менее полусуток. Это об’яснялось тем, что у меня было найдено огромное количество печатной литературы и довольно много моих рукописей и материалов по разным общественным и литера­ турным вопросам. Рукописи эти впоследствии при допросах начальник том­ ского жандармского правления полковник Романов') и молодой еще тогла товарищ прокурора Глухарев*'” ) называли «научными трудами» и обеща­ ли вернуть. Конечно, не вернули. Из этих рукописей м'.-:е до1сих пор жаль собранных мною в довольно большом количестве выписок из редких спе­ циальных печатных работ по истории русской литературы и особенно, как мне и моим товарищам тогда казалось, удачного, краткого популярно­ го с самостоятельными иллюстрациями из русской истории сочинения «Мате­ риалистическое понимание истории». Это было изложение «монистического взгляда» Плеханова, очищенное от всех полемических и прочих отступле­ нии, которыми эта книга так изобилует. Мне думается, что и теперь еще нужда в такой работе не устарела. Во время обыска внешне я был спокоен, а внутренне торжествовал, что получаю «жандармское крещение» и приобщаюсь к столь чтимой мною среде «страдальцев за революцию». Впрочем, наряду с этой ребяческой гордостью, с этим юношеским желанием пуститься в священное плаванье «по тюрьмам и этапам», переживалось мною и трезвее сожаление о том, чго отрываюсь от революционной работы. Я понимал, что революция 1905 года еще слаба для того, чтобы стать победоносной, и ожидал, что еще несколько лет потребуется для ее победы. Часов в двенадцать ночи, когда были закончены обыск и опись захва­ ченной литературы, меня и брата посадили на двух разных извозчиков, обсадили городовыми с винтовками и торжественно в светлой морозной ти­ шине февральской лунной ночи доставили в ближайший полицейский уча­ сток. Там продержали с час, после чего повезли в тюрьму. Обыск у меня имел своим результатом и одну действительно непри­ ятную вещь, которую я себе никогда не смог простить. Заключалась она в следующем: накануне моего ареста Гоштовтт передал мне для хранения запечатанный конверт. Не зная его содержимого, я приобщил его к общей куче хранившейся у меня нелегальщины. Жандармы конверт распечатали и обнаружили там пачку оттисков печати Томского Комитета РСДРП и, что *) Расстрелян томской Губчека в 1920 г. **) Впоследствии был министром в прг в 1 тельстве Хорвата.