Сибирские огни, 1925, № 2

в обмороке. Решили занять чердак, чтобы дать ей возможность придти в себя. Втащили туда нашу больную, влезли сами. Разостлали на земле чер­ дака плащи и дали ей некоторое время отлежаться. Вскоре она очнулась. Тем временем на улице опустело. Казаки уехали, и все успокоилось. Потихоньку мы выбрались на улицу. На некоторое время зашли в окруж­ ной суд, где была организована регистрация потерпевших и куда были ста­ сканы с площади оброненные шапки и галоши. Потом отправились в город­ скую думу, где должен был состояться митинг либеральных граждан для про­ теста против избиения учащихся казаками. В думе помню горячее высту­ пление Шмулевича перед толпой учащихся. Митинга -не дождался. Вечером был на митинге в Королевском (по фамилии владельца дома) театре. Об этом периоде митингов упоминается повсюду в воспоминаниях о страшных событиях 20-го октября в Томске. Но картины их, кажется, никто не дал. Организовывались и протекали они следующим образом. До 18-го октября путем устного оповещения, а потом через газеты, парторганизации назначали в определенный час митинг. Местом митинга чаще всего избирался театр, как наиболее вместительное помещение в горо­ де. К назначенному времени помещение театра обычно набивалось до отка­ за. Партер, ложи, галерка, сцена— все было заполнено одетой в верхнее платье шумной толпой самых разнообразных людей. На сцене ставился боль­ шой стол, служивший трибуной для оратора. На этом же столе помещался, стоя, и председатель и оттуда дирижировал собранием. Митинг начинался бурной процедурой избирания председателя. Любимым председателем этих митингов в театре был врач В. М. Броннер (теперь работник Наркомздрава), импонировавший шумной толпе своей властностью и распорядительностью. Но временами он уставал (митинги— очень бурные и напряженные— длились часов по 8-ми или 10-ти), и тогда собрание разрешало ему передавать пред­ седательствование кому-нибудь другому. На собраниях выступало множество ораторов. Чаще это были эсдеки, реже— эсеры, еще реже— беспартийные. Никакой повестки дня, никакой определенной темы у этих митингов, насколько я помню, не было. По край­ ней мере, она не только не об’являлась, но и в ходе митинга не чувствова­ лась. Просто каждая! партия вела массовую агитацию за свои основные, оче­ редные лозунги, при чем никакого особенного плана такой агитации тогда, наверное, и не существовало. В течение митингов вонзались и внеочередные обстоятельства. Тако­ вым было, например, вечером 15 октября выступление бывшего нашего гимна­ зиста Владислава Цалинского с информацией об избиении учащихся казака­ ми и с восторженно принятым митингом предложением об’явить обществен­ ный бойкот директору коммерческого училища Егорову. Помню также восторженный, опьяняющий вечер, в который был полу­ чен манифест 17 октября. Правда, всеми ораторами он трактовался не как царская милость, а как одно из завоеваний революции, на котором никоим образом нельзя останавливаться и необходимо итти дальше. Но, как завоева­ ние, как первый шаг к победе, как показатель реальности мощи революцион­ ного движения, он был всем без исключения приятен. 19-го вечером, накануне разыгравшегося на следующий день кровавого погрома, митингу были сообщены сведения о том, что черная сотня готовится к выступлению и покровительствуется губернатором Азанчеевым-Азанчев- ским. Под горячую руку было внесено предложение немедленно арестовать