Сибирские огни, 1925, № 1

Разбудила Лиза, крича в окно: —- Десять часов. Неужели вы, Мегг лектор, намерены спать до самого : доклада? Идемте в рощу. Нехотя оделся. Все тело ломило и кыло. И было бы ведь, в самом деле, недурно проспать до двух часов дня. О, эти белокудрые девицы с настроением! Они, пожалуй, еще на­ зойливее своих веснущатых братьев. Лиза поджидает на дороге, перекинув скрипку на ленте через плечо и описывая в воздухе широкие круги смычком. В глазах — колючее вино утренней улыбки. — Как видите, я вооружилась... — Для какого сражения? — Бой будет итти между мной и революцией. — За?... — Вы рассеяны и забывчивы. — Ваш смычок ничего доброго не сулит... — Но моя скрипка... Вы говорите,— на вас работает революция? А ыа меня: роща, ручей, солнце, птицы и... скрипка... разве плох мой оркестр? — Но какой же из вас, Лиза, дирижер? Дирижер, который сидит у окна и не знает, чего ему хочется. Дирижер, ничего не смыслящий в пар­ титуре бури... — О, резонер, резонер,— капризно обрывает Лиза, подхватывает об руку, увлекает в рощу. Поплыли в волнах лугов. Пахнет тянущей томной мятой и стыдливо­ грустной полынью. Откуда-то налетели мошки, шарахнулись камыши, про­ сверкали на солнце валуны, отражаясь в лесной воде. — Нехорошо? Разве нехорошо? Стараясь выйти из мучительной неловкости, впал в обычный иро­ нический тон. — О да, сударыня, почти так же хорошо, как на добром рабочем митинге. — А вы скучны, как добрый мечвшевик из тарифной комиссии. — Серьезно? Польщен. На зло вам, до самого доклада буду думать только о дифференциальной ренте. Вы знаете, что такое диффе-рен?... — Ни я, ни деревья не верим вам. Вы слишком чутки, чтоб быть только членом партии. — Да, я был писателем, поэтом, а теперь... — с неожиданной го­ речью, — теперь я только — агитатор... — Я разбужу в вас поэта, и вы хоть на сегодня откажитесь агити­ ровать и отложите свою лекцию. — Никогда! Этого не могла сделать даже та, за любовь и взаимность которой я боролся пять лет. — Именно?— А Лиза вовсе не такая уж розовая: она, пожалуй, даже бледна. — Моя жена Лена. Минуту молчали Говорил за них лес, да плакала и хохотала лице­ мерно-неутешная кукушка. Оставила руку Троппа, сняла с повязки скрипку, прислонилась к сквозящему солнцем ясеню и струны сказали: — W ie einst in einer Sommerabend.