Сибирские огни, 1925, № 1

— Товарыш, та ближе к дилу! Упрек напрасный, ибо Покко уже приблизился к делу: — Вступайте в батальоны смерти!— вопит, впиваясь в накрахмален­ ную даму,— отомстите тевтонам! Сильные да победят слабых! Двадцать четыре часа нужно работать для родины, а не восемь! Но зал уже дрожит от свиста и угрожающего топота, и пред­ ставитель сильнейших индивидов спешит растаять в толпе гимназистов. Потом нудно и долго жует резину «об'ективных условий»—един­ ственный бард меньшевизма, вечный студент и вечный репетитор, тона- рищ Шац, и лишь в два часа ночи публика усталая, полусонная вновь встрепенулась, заслышав саркастическую отповедь Троппа. Подводить итог человеческой глупости, сжечь корабли против­ ника, и затем внезапно остановиться, чтобы принять град рукоплес­ каний -что может быть острее и пьянее этой колючей, жестокой ра­ дости? Инвалида спросил: не писарь-ли он воинского присутствия и не у воинскоголи начальника кровь проливал он до победного конца, а затем пропал без вести... в союзе инвалидов? Из публики весело откликнулись: — Ка-ак же, так и есть, был писарем военным в Злынке и в союзе русского народа состоял. Председатель союза инвалидов смешался и впрямь пропал без вести. Федорчуку посоветовал настойчиво бросить зубрежку «словника Укражо-Российского», а лучше-б почитать Драгоманова про федерацию, как «мету»*) Украины. «Об‘ективно обусловленному» Шацу напомнил «об‘ективно обусловлен­ ных»: «Kaiserliche iind Konigliche Socialdemocraten». Но особенно досталось «сильному ин-ди-ви-ду»: — Что сказать об этом сверхчеловеке седьмого класса гимназии, который, начитавшись о сильных индивидах, вроде Ника Картера, Ната Пинкертона и всадника без головы, прихватил уж за компанию на пять копеек Дарвина? Скажу о нем словами Михайловского, что, ежели Дарвин напишет о борьбе за существование, о выживании сильнейших,--то «дар- виненок» непременно выбежит на улицу, засучит рукава и крикнет: «а ну-ка, кто кого?». Ребята-дарвинята седьмого класса гимназии,— весело оборо­ тился к гимназистам,— вы, ребята, может, одного еще не знаете: что, если вы болтаете о силе белой и бессильи черной кости, то ваши папаши уже готовят вторую варфоломеевскую ночь, а может быть, и год варфо­ ломеевской расправы с революцией... Но тщетно, дарвинята: Сашка то вам все-таки нос утрет! Свое обещание он выполнит—будьте уверены! Лавочники и рабочие, мужики и солдаты, надрываясь, кричат: — Ро-ро-ро-ро-о... А Тропп, усталый, счастливый, стоит у кассы, платит сторожу, кас­ сирше и еще каким-то «миражам», жмет чьи-то руки, кому-то ребячьи улыбается и слушает, как кассирша, сдавая деньги и. пустые чековые книжки, упоенно шепчет: — Триста пять рублей чистого сбору. Поезд бешено кружит между шахт, разливаясь гудками, попыхивая го дымом, то паром. Хорошо еще, что на этих узкоколейках Криворожья *) Цель.