Сибирские огни, 1925, № 1

— Шановни товарищи та громодяне! Отже промовець каже, що нам потр!бни Россшськи Установч! Збори та федеративна демократична рес­ публика. Ми, украШщ, з щм не згодни. Наша мета— нащоналне буг довання. — По-русски, говорите по-русски,— орут гимназисты. — Говорите по-человечески!— сострил студентик с кортиком, и оглянулся самодовольно на белые передники. Телеграфист-фельдшер растерялся, промямлил робко: — Я буду размовляти на тж MOBi, на Hi<ei вчила мене моя мати, як гайдала мене в люльщ... — Федорчук, брось арапа запускать!— оборвали, гогоча, железнодо­ рожники из задних рядов.— Слова по-малороссийски выговорить не умел. Вали по-русски: какая тебе разница? Но уязвленный Федорчук заупрямился, увял, пошел с трибуны и, утонув уже в толпе, крикнул одиноко: — Вы bc ' i —укражожори. Хай живе в!льна, незалежна, самостийна УкраЫа. Слезкин галантно взмахнул рукой, как-бы приглашая соседку полю­ боваться его остроумием, и откликнулся: — Хай! Гимназисты захлопали. Появился их оратор. — Ученик седьмого класса Покко...— так начал, небрежно вправляя манжету, — я господа,— отчеканил Покко последнее слово и, боясь, что не заметят, повторил еще раздельнее:- Я, го-спо-да, поднялся на трибуну, чтоб сказать, что мы, гимназисты,— конституционные мо-нар-хисты и, до тех пор, пока еще царь жив, мы попросили бы го-спо-ди-на лектора не возглашать ре-спуб-лику, а господ собравшихся— не аплодировать. Мы во­ обще считаем, что, по теории Дарвина, должны выживать сильнейшие личности, голод и нужда убивают одних и закаляют дру-гих. «Так тяж ­ кий млат, дробя стекло, кует булат». И так как бедные—менее приспо­ собленные ин-ди-ви-ды, они должны работать, а сильнейшие, богатые долж­ ны править. Мы, го-спо-да, не допустим, что-бы у власти стали сла-бей- шие ин-ди-ви-ды—всякие ра-бо-чие и крестьяне. Это угрожало-бы деге-не- ра-цией человечества... Гимназисты восторженно затопали ногами. — Бр-р-р-раво, Покко! Бр-р-раво! Р-р-разбивай его вдр-р-ребезги! Из задних рядов угрюмо вмешался рабочий: — Ты там, панич, не р-раскамашивай... Т-тоже сильнейший. 'Гю-ря! Носа сам, небось, не утрешь. Покко презрительно, поверх очков, на неожиданного оппонента: — Нда-с, госпо-дин ра-бо-чий, нос нам вытирают пьяны-е ге-ло-ты. — Га-ло ши?—передразнил рабочий.— Хо-хо... Мы вам и нос утрем, и в галоши посадим! Задние ряды бешено бьют в красные ладони, кого-то треплют по плечу, кого-то радостно подзадаривают: — Так его, Сашка. Наш-то Сашка-а-а! Ну, и Сашка-а-а же!.. А Покко— манжетки таки выскочили— кричит об углублении рево­ люции. — Вы, господа социалисты, доуглубляли революцию [до того, что дырку из Европы в Америку просверлили и кричите в нее: товарищи, да­ вайте брататься! Мужики тоскующе перебивают гимназического Цицерона: