Сибирские огни, 1925, № 1

Завидев лектора, бледного юношу в солдатской курточке-хаки, не­ брежно выпятил бородавку— чуть-чуть вытарчивали иглами волосики— и фамильярно Троппу: — Вы, я вижу, человек интеллигентный: ну, что вы будете с ними возиться? Поверьте, бамбук милейший,— и застучал костяшками левой ру­ ки по конторке.— Бамбук, потерянное время и труд. Па-аверите, па-ачтен- нейший, о-спу при-ви-вать отказываются,— власть тьмы, как говорил Лев Николаевич. А вы им,— фи-ло-со-фи-ю, революцию...— и, презрительно фыркнув в пространство, протянул Михаилу серебряный, в монограммах, портсигар. Рабочие сняли картузы, стояли понурые, виноватые, в каком-то хмуром сознании своей никудышности, точно тьма веков навалилась на шестнадцать усталых канатчиков и не давала права поднять глаз. Управляющий начал о том, что он— человек либеральный, что вот Александр Федорович —социалист, а хороший человек, и вообще, поскольку... Но Тропп, теряя терпение,— решительно: Я пришел говорить не с вами, а с вашими рабочими. И неуверенно, путаясь, обратился к рабочим. За спиной кто-то шикнул и вышел, хлопнув дверью. Не обернулся, но, постепенно повышая голос, войдя взглядом в рас­ крытую желтую грудь седобородого канатчика, ненавидя себя и свой изы­ сканный язык, мучительно ловя самые простые и живые слова, какие только знал когда-либо, говорил о том, что делать им, шестнадцати ка­ натчикам, затерянным в заштатном городке. Беспрестанно спрашивал, понятно-ли, не нужно-ль пояснить, выжи­ дал на паузах вопросов. Но седые, и рыжие, и русые головы попрежнему никли на грудь, трепыхали испуганно веки унылые, и руки держались по швам. Кончил— и молчание сказало, убивая, что он чужой, что сами они по себе, что боятся его и не знают, что-же ему нужно. Наконец, когда раздавленный, схватил фуражку, чтоб бежать из страшной к о н т о р ы ,— седобородый, быть может, отгадав его движение, рва­ нулся через силу из молчания, заполоскал во рту каменья,' забормотал косноязыко: — Вот, значится, мы— мужики, нищий народ, ярмовый. Ты, господин хороший, думаешь, мы тебе не понимаем? Не восчувствуем? Аж сюды проняло..— и ткнул рыжим от махорки пальцем под рубаху, в грудь, по­ росшую травой.— Но ты, господин, не спеши... —- Не господин я ,— товарищ вам!—это с болью рвется из Михаила. — Пускай— товарищ,—досадливо оборвал старик и поднял удивлен­ ные голубые глаза на оратора: какая, мол, разница? Высморкался в рукав, продолжал: — Мужику— известно, главное— не промахнуться. В партею!— серди­ то повысился в голосе старик,— а толку от нас, как с козла молока. В пар те-ю,— передразнил Михаила,— нет, товарыш, не спеши... Вот у нас здесь ерганизуется пырфырцанальный союз—во-о, по-первох туда и за­ пишемся. А за слово спасибо. Канатчики подняли глаза на своего «лидера», прояснились лица и ра­ зом, точно втаскивая балку на гору, ахнули: — Пр-р-равильно!.. И пошли обеими руками жать бледные Тропповы руки.