Сибирские огни, 1925, № 1

ку, и захлещет, и забрызжет фонтанчиком с безнадежной убийственной стремительностью. Вы шарите в сенях, ищете пробку, а квасу на нас— можно прямо сказать— на-пле-вать: хлещет себе, да хлещет, времени не теряя,— и за ворот, и в рукав, и в трубочки брюк, и туда, и сюда— ффф-шшшш... Лишь минут через пятнадцать Слезкину, наконец, показалось, что «знаменитому аратору» что-то не по себе. Спросил участливо: — Устали?— О, эти железные дороги и гражданская разруха, оста­ вленная проклятым империализмом. А, что вы на это скажете? Столб, наконец, оборотился в знаменитого «Члена Центрального Комитета», упал на двухспальную кровать, выцедил медленно, заморажи­ вающим взором измеряя «импессарию» от желтых пароходных труб до чубчика на утюгом прилизанной головке: — Скаж-ж-ж-жу-у-у, что вы были-бы п-под-лы, если-б не были глу­ пы, к-ка-ак... д-д-д-ыння-я... Больше ни-ч-че-го не скаж-ж-у-у-у... Слезкин заморгал глазами, сразу смялся, поблек. Бессмысленно, слизко захихикал: — Зачем вам острить?.. Разве я вам не угодил? Вы, быть может, думаете, что я уже не ездил в местечко за четыре версты? Повесил и там афишу, нанял залу... Или, стойте,— вас, может, обидела опечатка?— вдруг просиял Слезкин, и по щекам немедленно размазалась самодоволь­ ная улыбка.— «Лекия», «лекия»! О, провинция— это кош-ш-мар. Разве это типография «Порядок»? Это один сплошной беспорядок, говорю я вам. Ш утка сказать, пропустить «ц» на таком интересном месте! Идиеты! Уж я им задал — не беспокойтесь! — и Слезкин вновь робко притулился к •столбенеющему Троппу,— не беспокойтесь! — Скажите, гражда-анин Слезкин, почему хоть эти кретинские ваши афиши, эти жирные выставки человеческого идиотизма, вы не расклеили в достаточном количестве? Слезкин залился загадочно-непроницаемым смехом: — А это прием! Это мы с свободным провизором— министерская голова, сочувствующий, все сочувствуют,— это мы с ним придумали. Что мы — идиеты, чтоб сразу вывешивать все афиши? Вчера, к примеру, был дождь, а .забор, сами знаете,— не тумба. Мы и придумали: афиши раскле­ ить в последний день, а пока, для интриги, повесили одну на аптеке. Все-таки — под навесом: не промокнет. Хе-хе, что вы на это скажете?— и вновь ликующе глазками забежал под темные, сдвинутые брови неумо­ лимого своего собеседника. Михаилом овладел саркастический пафос отчаяния. Заморгал глаза­ ми точь-в-точь, как Слезкин, захихикал коммивояжерским хохотком, за­ прыгал вокруг пораженного «имписсарии» и, больно хлопая того по пле­ чу, завопил: — Умница1 Молодец! Чудесно, великолепно, пор-р-разительно! По­ слушайте, Слезкин, познакомьте меня с этой министерской головой— с этим аптекарем. Что за ум, что. за ум!..— и стал истерически потирать руки. — Не правда-ли, ха-ха, а что я говорил? Министерская голова, го­ ворил я вам. Слезкин вспотел от удовольствия. Жирные капельки поползли по лбу, по щекам, по влажноватому подбородку. Как же, как же, сегодня же познакомлю, сейчас же пойдем,— вот я только ботинки зашнурую. Город- ка-а-я, говорю вам, го-ло-ва!.. У меня и сторож есть— расклеит афиши.