Сибирские огни, 1925, № 1

7.6 Г , €е поспешно, в охапку полотенце, палку и десяток книг, оставил сто рублей, больше, —видит Родзянко,— ни гро-ша!— и побежал из дому. А она, маленькая, глупая, сидит, верно, дома и плачет. Топает ногой, конечно, и капризничает: — Ни-ка-ких ре-во-лю-ций! Ни-ка-ких ре-во-лю-ций! Пожалуй, с горя влюбится опять в Володю. Очень жаль, очень жаль! Но разве можно любить до конца в дни революции? > Вот—жарится земля под солнцем на вертеле своей оси. Уж почер­ нела: не земля, а жареная утка. А солнце продолжает жарить и в золо­ той ус себе не дует. Но если-б знали вы, какая вкусная- жареная земля! Впрочем, жарко и не от солнца, а от сапог. Михаил, по-детски, звонко, на всю улицу смеется. ’ Не беда! Ведь ночью холоднее— и прйгодятся сапоги. Наконец, са- поги можно повесить, как это делают крестьяне, на палку и побежать босиком. О, проклятое детство мозгляка и интеллигента! Отчего это мать ве научила ходить босиком? ■ Плевать. Переучится. Революция всему и всех переучит. Главное: поспеть к третьему звонку. .-г Над Цим, шелестя, митингуют деревья. Они тоже низвергли снега и ужас зимы, но—бедняжки!— все горе их в том, что корни крепко прико­ вали их к земле, что не дано ни ног, ни весел им, ни плавней, ни крыльев. '/■' А вдруг деревья потребуют; •— Крыльев! И взнесутся -зелеными кронами за облака! Но— точка! Точка!— вот вокзал. Прилетел во-время. Суматоха, два звонка. Все, как полагается. Солдаты едут на фронт, изукрасили товарные вагоны зелеными ветками, красными флажками и на весь перрон отрекаются от старого мира. На крышах, подножках, на тендере и буферах висят узлы И люди. В те­ плушках бьют о перекладины артиллерийские лошади, задрали к небу, свои оглобли солдатские двуколки и походные кухни на открытых платфор­ мах. Студенты и дамы с корзинами лезут в окна. Из теплушки—озорное, непоседливое: ... Крути, Гаврила-а а! Вези Максимку! Верти турусы на колесах! Придется лезть под вагоны: быть может, не заняты окна по ту сто­ рону пути. Билет? Гм... Покупать поздно. И, наконец, он поддерживает временное правительство постольку, поскольку... у него в кармане будет больше двумя рублями. ■ Шмыг под вагоны, вынырнул на втором пути, прыг в окошко, барыш­ ня с сиренью пищит и ругается «гражданином»,— третий звонок, поезд рванулся, барышня падает ему в об‘ятия, колеса и сцепки бренчат, на кбгб-то лязгая, жалуются— все равно: едем, едем... Получил-ли комитет телеграмму? А Может, в местечке нет еще и комитета? Быт может, нет и типографии? Как же начнет свое лекционное «тур'нэ»?' Пустяки: сам напишет Мазницей двадцать афиш, сам-же и расклеит. ■ , Наконец,— го-го--у него ведь имеется: «имгпис-сария». О, этот идиот, эта местечковая каналья, этот комиссионер фабрики мешкав,и рогож, «чрезвычайный уполномоченный,материнского уксусного