Сибирские огни, 1925, № 1

ли'сь в воздухе кресты, а им, разноцветное, единой грудью, ответило* ди- склйвоё и Грузное, й грохочуще-грбзное: . Клянемся! ' ‘ V . .т— И бабы, плача, упали на колени,— Тропп почуствовал, как в нем разрядились дробным вздрогом токи тысяч, как кипящая волна, взлетев, рванула его за сердце, и уста безвольно раз‘ялись и клялись, клялись, клялись— далеким-лй властителям, солнцу-ли весеннему, алым-ли знаме­ нам,— или вовсе глупому младенцу в желтом бабьем узелочке? Пропали пределы между ним и не-им, пали душные стены троппо- ва «я», и не вечная— рапира против рапиры—-дуэль между «я» и «не я», но радостное с миром общение обвенчало Михаила со всеми литейщика­ ми, извозчиками, разносчиками, грузчиками и чистильщиками сапог вселен­ ной, обвенчало с пунцовыми девушками в красных ризах знамен, .с. му­ жиками на возах и воздушными шарами, нестройно рвущимися в небо. И вдруг узнал: как бог, он вездесущ. Он— всё, он— все. v Он—эта баба, задравшая паняву и утирающая юбкой глаза и нос, струящиеся от волнения. Он— этот гимназистик, взобравшийся на дерево, чтоб «видеть при­ сягу». Он— мужик, ноги растопыривший посреди дороги,' простоволосо ози­ рающийся на внезапно новый мир. И поп, приводящий народ к присяге, и рыжий регент, дирижирую­ щий хором певчих, и даже бык, уныло ревущий на красное, и даже зна­ мя, безвольно отдавшееся весеннему ветру, и собака, играющая чьим-то передником,— все это Он, он, он! И не знал уж, чьей жизнью радостнее, полнее ему жить и дышать: жизнью-ли собаки, попа, красного флага— или старой своей, скучной быв­ шего Михаила Троппа—жизнью, жизнью Лены, жизнью неоконченного романа? И когда толпа единым телом двинулась на площадь, что за парком,— был ее неотделимым атомом. Вспомнил дорогой все то неприметное сча­ стье, что дала ему текущая, мимохожая, мимоезжая, встречная и попе­ речная толпа, счастье мгновенно забываемых, смыкаемых и размыкаемых токов любви, без которых дума в дни страдания, быть может, отказалась бы дышать. Сверкнуло метеором в памяти мимолетное чарование прекрас­ ных женских лиц, пролетающих куда-то на перепутьях, оставляющих за собой волнующий запах и нежную грусть. Прозвенел ему светлый лепет малюток нарядных и оборванных, в валенках иль глупых лайковых Туфель­ ках, в перелинках, иль важных сарафанчиках, и бледно-розовый венчик девичьего златокудрого лица, на сером плаще пыльной тюремной стены,— там; где-то там, в пятом окне слева; и босое, хохочущее здоровье крестьянских девок, пришедших на горячий асфальт с мешками и коса­ ми;— и радостный гомон ярмарки у водокачки,— как обойтись без этой огромной жизни, без океана впечатлений, свободно, неприметно сплетаю­ щихся в каждом дне, в каждом миге? ~ Страстно, до боли, вдруг захотел крыши сорвать всех домов," обна­ жить всё сердца, узнать все тайны, растворить бытие всех че л о в е ко в, быть каждым из них:, во всех влюбиться, всем отдаться. Подошел внезапно к высокогрудой девушке, несшей знамя освобо­ ждённой женщины, шепнул, едва.прикасаясь к ее руке; > — Я люблю вас.