Сибирские огни, 1925, № 1

Троппа чрезвычайно поразило, когда кто-то предложил его в пред­ седатели. Так хотелось молчать и слушать, не выделяться— стушеваться, не владеть, но чьей-то власти всезнающей отдаться, быть самым послед­ ним, затаиться в углу, прикурнуть, глотнуть украдкой жуткой браги новой жизни. И вдруг: требуют к председательскому столу. Он, нищий, сокровищ ждет от них, а они— от Троппа. Ожидалось: сейчас назовут таинственную, никому неведомую организацию, годами скрытую в под­ полье, встанет человек в длинной черной рубахе, в широкополой италь­ янской шляпе карбонара, тряхнет густыми черными, как смоль, кудрями, начнет: — От имени... —- Чьего имени? Не все-ли равно— чьего, но скажем властно, знающе, и все пойдут за ним, падут, умиленные, перед одиночеством этих гиган­ тов, пронесших сквозь темь знамя непримиримой борьбы. И вдруг: называют его... Кто он? Он даже, ведь, не знает, чем отли­ чаются эсеры от эсдеков. Почуял горькое свое невежество, такими тусклыми, бездарно-мер­ твыми явились комнатные дни и комнатные годы и рефераты Тропповы о «жизнетворчестве». Х-ха... «Жизнетворчество»! Ну, что он зна*л, когда читал о жизне­ творчестве? Как жалок, немощен, беспутен и труслив, что может он и может7ли? А они требуют... Солдат потушил цыгарку о колонну и заявил решительно, нивесть к кому обращаясь: —- Ну, Тропп— так Тропп. Подавай нам Троппа —и годи! Барышни разом заморгали унылыми голенькими веками, тоненько, пискливо повторяли: — Троппа? Ах, пожалуйста, мсье Тропп, начните! Бежать, пропасть, исчезнуть, скрыть пустоту в душе и в мыслях, никого не видеть, не раскрыть никому мучительной своей беспомощно­ сти! Он, ведь, и газет последнюю неделю, за романом, не читал: ну, просто н и ч е г о , ни-че-го не знает! Но его уже ищут глазами, окликают; Лена тихонько касается локтя и что-то шепчет. Не может встать, не смеет рта раскрыть, но встать не смеет и поперек их коллективной воли. Не смеет? Да, заробевши, побледнев, если только еще мог бледнеть, почувство­ вал, что подхватили и несут, как несет волна человечья всякого, попав­ шего в толпу, как катится себя не знающая, все растущая, себе же не­ покорная лавина демонстрации, манифестации, погрома. И в тот момент, когда нечеловечьим усилием воли твердо решил бежать из этого жуткого зала, где все ждет от него неизвестного и не­ возможного,— в тот-же момент Михаил Тропп вскочил и неожиданно гром­ ким, себе самому посторонним голосом: — 06 ‘являю собрание открытым. — То-ва-ри-щи!— сказалось впервые, и когда сказалось, какая-то стальная пружина разжалась внутри и острием ударила в горло. Имеются-ли предложения о порядке собрания? — Скажите, что делать, мы сделаем.— Реалисты шестого класса по­ ручили заявить вам, что мы за революцию и за баррикады. Быть может,