Сибирские огни, 1925, № 1

— Чирий срезать... —- Та-ак... Запыхтел Родион трубкой. — Смута вся эта нам ни к чему!.. Но Лётного пронять трудно. Попрежнему спокойно прицеливается он глазами: — Смуту, товарищ, жизнь зажгла. Видел, у нас в отряде, которые тоже хозяйства' побросали? Думаешь, сладко от жен и детей в сопки зи­ мой идти? А они ушли. Родион замолкает. — Кто ее знат? може и впямь так? В отряде не одна молодежь, а многие даже из степенных мужиков. Эти— народ вер­ ный: хозяйства зря не бросят... Вечером новый разговор с Лётным. — У тебя сено или овес есть? Хоша-бы и есть, чё тебе? — Фураж для отряда требуется. Родион медлительно ворочается в своей широкой однорядке, осторож­ но прикидывает в уме: — Овса нету, а насщет сена надо сообразиться... Лётный видит это и успокоительно предупреждает: — Ты, товарищ, не сомневайся!.. Заплатим... Вот не будет денег, тогда не взыщи... Впрочем, тогда сам, своей охотой,— пособишь— чай? В других местах пособляют... Ишь вы, староверы,— крепки... — Да я што-ж?.. Раз для обчей пользы, я согласен... оправдывается Родион. Укол староверчеством не обижает. Родион не особенно-то почитает староверов; однако, кстати считает нужным упомянуть: — Стара вера ничему-не мешат!.. Сговариваются в цене. Лётный расплачивается наличными— и не бумажками, а серебром. У Родиона нет большой надобности в деньгах, и ему приятно, главным образом, то, что вот эти люди не нахрапом, не силком на него насели, а с уважкой отнеслись, вникают в его жизнь, понимают, что все-же он хо­ зяин. И партизаны сразу выростают в его глазах. — Самоуважительный человек, хоша и из городских!— окончательно решает он про Лётного. Серебряной мелочи много, в горсть и не соберешь. И Родион рас­ кладывает серебрушки по кучкам и два раза пересчитывает. Ночью он выходит на двор. Звезды хороводом кружат над тайгой. Заимка далеко, с ее стороны ничего не услышишь. В голове вперебой идут разные мысли: — Ш ут ее разберет?.. Чирьи, слышь, зрезают!.. Ладно, зрезайте. А сердце ёкает: — Не сожгли бы заимку!.. Секлитея приставила щитками к запотевшему окну ладони и уткнула в них лицо. А на улице нет-нет да и покажутся невиданные гостя. Японцы про­ трусят мелкими стежками, ходят попарно и втроем, мерным заученным маршем. Иные одеты в козьи полушубки, что нахватали на русских скла-