Сибирские огни, 1925, № 1

Но литературно, в смысле арсенала приемов письма, мы совсем не ставим своей задачей ограничение писателей манерой натурализма и фото­ графического реализма. Активное и монистическое мировоззрение даст воз­ можность творчески спрессовать и преобразовать многое из классических приемов старого искусства. В конце-концов, будет создан и свой миф, и своя область фантастики, и здоровый символизм. Но все это явится уже после того, как новый культурный миропорядок даст свои реальные ре­ зультаты, после того, как мы безвозвратно минуем период эклектического нэпа, во всех смыслах этого слова. Будет своя семья, своя цельная экономи­ ческая система, и над этим всем— своя философия и свой ряд эстетических феноменов. Тогда обретем и свою целостную фанастику, неизменно входя­ щую в ткань всех самостоятельных культур. Но эта фантастика так же будет отлична, например, от греческой, как пшеничное зерно от кантовского по­ нятия «вещи в себе». А начинаем, или, точнее,— вот-вот начнем с самого подлинного и здорового реализма, внутренне совершенно освобожденного от идеалистических изломов прошлого, но с большой дозой собственного идеализма, в смысле отбора художнического материала. Отбор материала на первых порах должен играть огромную роль. Читатель наш приемлет довольно благожелательно таких реалистов, как Неверов, Новиков-Прибой, Серафимович, Яковлев Ал., которые идут по следам М. Горького или рядом с ним, не в смысле прямого подражания, а в смысле общей манеры реалистического письма и честного, хотя и неглу­ бокого временами, отбора, в смысле мироощущения и способном в нашем несовершенном человеке разглядеть его ненависть к внешним причинам этого несовершенства. Гакие произведения, как «Подводники», «Андрон Не­ путевый», «Железный Поток», выгодно отличаются от массы произведений своей ясностью целей, пусть, временами элементарных. Сюда можно отнести и произведения Н. Ляшко, Низового П. Суммарность пусть извинит нам на этот раз: мы говорим лишь о течениях в литературе. Литература наша пока в культурном смысле лишь живописна, зри- тельна даже у лучших ее представителей. Но на первых порах ценно и то, что очищенное поле не засоряется старыми ощущеньицами и доморощенными социальными домыслами. Это, конечно, недостаток литературы, но это не несчастье. Гораздо хуже, когда на зримое наслаивается безнадежно-за- мызганный штамп мещанских представителей. Л. Троцкий правильно назы­ вает «комнатным миросозерцанием» тот подход к жизни, который обна­ ружила, далеко внешне не бесталанная, М. Шарйгян в своем романе «Своя судьба» и позднее в романе «Приключения дамы из общества». Тенденций противоположного характера, но столь же штампованные мещанами от ре­ волюции, также вредны литературе. И. Тарасов-Родионов вполне может пре­ тендовать на свое соответствие с М. Шиднян. Здесь, пожалуй, будет обидно не за него. Писатель В. Вересаев не сумел совершенно освободиться от интелли­ гентской тенденции в своем добросовестном и честном романе «В тупике». Здесь безусловно нет нарочитой предвзятости, а сказывается застывшая ма­ нера интеллигента с его отсутствием капельки «безумия» и художниче­ ского увлечения. Нельзя писателю чувствовать меньше читателя, это ему никогда не прощается. Здесь ограничение своих задач очень выгодно отличает некоторых из писателей. Так, Ольга Форш, изображающая остро обывателя в революции