Сибирские огни, 1925, № 1

Всякая вещь со специфическим назначением имеет в себе оттенок «искусства». Даже при покупке хомута мы не ограничиваемся слепым ощу­ пыванием материала, кожи, войлока, дерева, но при этом всегда исследуем, пытаем его форму: выдержана ли в нем гармония соотношения частей— кле­ щей, супони, хомутины и т. д. И только тогда надеваем его на свою лошадь. Сознательно или бессознательно, это безразлично, но всякий раз мы ощупываем форму каждого произведения искусства: гармоничное соотно­ шение частей: слов, языка, стиля, плана и содержания. И затем, или одновре­ менно,оцениваем его с точки зрения социальной ценности. Только отсюда становится ясна его социальная природа. Без этого социально-эстетического вкусового ощущения никакая политграмота Коваленко не спасет критика. Социальная природа искусства неразрывно связана с самым словом, ритмом его, планом, общим стилем его. Совсем не надо знать содержания романов «Жанна Ней» Ил. Эрен- бурга и «Дух времени» Вербицкой,— достаточно прочесть несколько глав— пусть даже социально безразличных по содержанию,— чтобы сказать, что эти произведения асоциальны вообще. Они бесхарактерны и бескостны. Обывательски беззвучны. То и другое в социально-эстетическом смысле— жеванная тряпка, мыло с сахаром. Но легко это сказать по отношению к Вербицкой и Эренбургу, кото­ рые вообще не писатели, а если и «писатели», то со столь ярким выраже­ нием печати мещанства (одна— русская, доморощенная, уездно-Москов- ская, другой— с европейским богемским лоском), что от них за версту смер­ дит. Гораздо труднее свои диагнозы распространять на всю современную ли­ тературу. Что, собственно, называем мы современной литературой? Условимся на время первой части нашей статьи этим обозначить ряд следующих имен: А. Аросев, А. Белый, И. Бабель, Вл. Бахметьев, С. Бу- данцев, М. Булгаков, К. Большаков, В. Вересаев, Арт. Веселый, Мих. Вол­ ков, Ив. Вольнов, Ф. Гладков, М. Горький, С. Григорьев, А. Грин, Ис. Гольдберг, Ив. Демидов, А. Дроздов, Евг. Замятин, Еф. Зозуля, Мих. Зо­ щенко, Вл. Зазубрин, Вс. Иванов, Каверин, Ив. Касаткин, Вал. Катаев, Мих. Козырев, Дан. Крептюков, Л. Леонов, Ю. Либединский, Вл. Лидин, Н. Ляшко, А. Малышкин, О. Миртов, А. Неверов, Н. Никитин, А. Нови- ков-Прибой, П. Низовой, Н. Никандров, Я. Окунев, Бор. Пильняк, Мих. При­ швин, Н. Огнев, П. Романов, Л. Сейфуллина, А. Серафимович, М. Сива- чев, М. Слонимский, Юр. Слезкин, Андр. Соболь, С. Сергеев - Ценский, Коне. Федин, Ольга Форш, М. Ша'Шнян, Ал. Яковлев, А. Тарасов-Родионов, В. Шишков, А. Чапыгин, К. Тренев, Ал. Толстой, С. Семенов, Ил. Эренбург. Среди этого полка людей, пробивающихся к тому, что мы называем художественной литературой, есть уже вполне определившиеся имена, ко­ торые мы вправе назвать «мэтрами», имеющими своих учеников. Таковы, например: М. Горький, Евг. Замятин и Анд. Белый. Их имена, безусловно, имеются и в профессорских фолиантах. Каково же их влияние на новую литературу? И кто из них, как ху­ дожник, носит в себе, хотя бы смутно, проэкционно, капли будущей куль­ туры искусства? Впервые этот вопрос поставлен не нами. Приоритет его принадлежит Ис. Лежневу и Стрельцу из «России» ^России в кавычках). Они оба отдают в этом отношении дань всем троим