Сибирские огни, 1925, № 1

Этап, узнаем мы, будет отправлен в ближайшую субботу, а дело было в среду. В четверг мы получили свидание с родными. В субботу утром нам были до­ ставлены вещи и мы начали готовиться в путь-дорогу. Вечереет. Уже поужинали. Вещи уложены. Ждем. Тюремную тишину прорезал зычный выкрик: «Выпускать на этап!». Оделись. Стали у дверей ка­ меры. Выпустили нас. Спускаемся по лестницам во двор. Что это? Тюремный двор или лагерь кочевников? Сколько цыган! Все в лохмотьях. Цыганята визжат, пищат, а цыганки мечутся из одного конца дьора в другой и голосят во всю мочь. В одном углу двора столпились немцы. Они мрачны и угрюмы, смотрят сосредоточенно. Немцы и цыгане— подданные вражеских держав, а потому вы­ сылаются в Сибирь, как гражданские пленные. В другом углу двора уголовные в характерных арестантских халатах. Есть и кандальники. Конвой проверяет вещи, высыпает табак на землю, бьет всю стеклян­ ную посуду, швыряет в сторону ножи, конфисковывает найденные деньги. Выстраивайся! Политика вперед!— командует старшой. Выстраиваемся. Конвойные зажгли факелы, стали шпалерами. Подходим к тюремной калитке. Один, два, три,— считает вслух привратник, легким толчком в спину выбрасывая в калитку каждого отсчитанного. Перед нами густая цепь стражников. Выстроили нас. Я в переднем ряду между Горбачевым и- Сходкиным. — Не сметь разговаривать! Смирно стоять! Опять пересчитали нас. — Трогай! Окруженные густою цепью грозных конвойных и освещенные ярко крас­ ным заревом многочисленных факелов, тронулись мы в путь,- под щемящий трезвон кандалов уголовных каторжан. Вот вышли мы на главную дорогу. Счастливого пути! До скорого свидания!— заголосили стоявшие в стороне родственники. — Молчать! Не сметь отвечать!— распорядился грозно старшой. — До свиданья!— успел крикнуть в ответ один только Яковер. Конвойный замахнулся на него шашкой. Я скосил глаза в сторону и вижу: на скамейке, прикрепленной у стан­ ции трамвая, стрит в уединении Михайлов и взмахами белого платочка посы­ лает молчаливые прощальные приветы своим товарищам, уходящим в дальнюю Сибирь. Глубоко врезался мне в память силуэт Михайлова. Подошли мы к вагонам. Нас разместили. Смирно сидеть! Не разговаривать! Не шевелиться!— то и дело ко­ мандуют конвоиры. Поезд тронулся. В догонку нашему вагону опять громко раздалось с перрона родственное «Счастливого пути»... Мы едем в ссылку в далекую Сибирь. .