Сибирские огни, 1925, № 1

— Вы мне портите настроение, Молчанов. Говорят, близко партизаны. — Нет, мне —- каюк. Черненко угробили и меня угробят в два счета, как пить дать. А что партизаны? Нет, Мишка, тут армии решат дело. Ну, если Ленин дал маху, и ругать же я его буду, ой буду. Мишка, вы знаете про Ленина? Мишка вяло и нехотя ответил: — Мало. Помолчали недолго. Молчанов, покачивая головой, опять начал тихо и отрывисто: —- Мало знаете про Ленина? Мишка, это-ж умница, это-ж силища, чорт возьми, ах, какая умница! У Молчанова тускнеет глаз и смотрит грустно и любовно. На лбу брызги мельчайшие пота, будто осадок ветра морского. И опять слов не было, и опять Молчанов говорил. — Мишка, подумать только, я отбыл десять лет каторги. Неужели для того, чтобы меня коцнули в этом самом гиблом месте, в этом паршивом нуж­ нике? Слушайте, Мишка, вы не знаете, кстати, где здесь нужник, на этом проклятом ящике? Мне бы по делу... Мишку начинали раздражать слова, мысли тягучие и липкие, как струй­ ки текучей смолы. Хотелось быть одному и спокойным, как зимняя безме- тельная ночь на мысу. Мишка показал назад. — Я думаю, вот в той будке. Молчанов поднялся, шатаясь от легкой качки, и ушел. Катер сидел глубоко, и когда на близкий тяжелый всплеск Мишка обер­ нулся, он увидел только ногу в стоптанном рыжем ичиге, скользнувшую по стальным перилам борта. Мишка понял. Медленно повернул он голову и бездумно, медленней, юм текут минуты, сказал себе. — Пусть так. Катер, вздрагивая, как малярийный в ознобе, шел ходко вперед, когда накатилась суматошливо торопливая суета, глухая матерщина и крики. — Канай назад, стерва! Арестант за бортом. Никого и ничего не было на остекленных солнцем тяжелых валах. \Н К Г я «Сибирские Огни» № 1 . ^925 г.