Сибирские огни, 1925, № 1

же трудно понять, кем она издана... И почему вы думаете, что именно в Бен­ дерах? — Солдат знакомый приехал оттуда. Дня через 3— 4 едет обратно. Про­ сит еще листовки. Напишите. — Написать не трудно, но где и как напечатать? — Напишите, а там посмотрим.... Вот берите эту «бендерскую» для образца... Мне пора итти— жена поджидает. Я взял листовку, еще раз прочел ее, обернул ее куском газеты и спря­ тал в трубе от печки. Выхожу на улицу и узнаю о новой победе русского оружия: взят Галич. Это было 20 августа. Домой итти не хочется: в комнате душно. Час, между тем, ранний, еще 10 не пробило. Решил погулять по городу, затем забрел в Александровский парк, сел на скамью, слушаю музыку, вдыхаю свежий морской воздух. В час ночи вернулся я домой. Только лег спать — стук в двери. Как то интуитивно догадался я, что пришли арестовать меня. Спокойно открываю двери, как будто ожидал дорогих гостей. Пришли только городоЙые — жандармов не было. Повторилась уже знакомая нам процедура обыска. Опять я в камере Александровского участка. Застаю там Якова Лебедин­ ского, учителя, организовавшего среди ремесленников кружок политграмоты, как сказали бы мы теперь. Вскоре привели Розенблата. Он явился с боль­ шим чемоданом, как будто собирался в дальнее путешествие. — Кооперация—самое спокойное дело,— приветствую я его. С Розенблатом привели и жену его. Ее посадили в соседнюю камеру в обществе трех «улцчных девок», как выразился охранявший нас городовой, извиняясь, что нет свободного помещения. — Впустил бы ее к вам, но по уставу сажать женщин вместе с мужчи­ нами не полагается. К утру привели к нам еще одного «политически неблагонадежного», фа­ милию которого забыл, так как ни до, ни после этого ни разу не встречал его. Сарру, жену Розенблата, жандармский чиновник допросил еще в поли ции. В тот же день ее освободили. Нас же через два дня отправили в тюрьму. К одному и тому же часу привели из полицейских участков в тюрьму всех арестованных. На тюремном же дворе производили осмотр вещей, реги­ страцию и другие полагающиеся формальности. Узнаю всех. Все старые знакомые и все на-лицо. — Странно, что Михайлов не арестован,— говорю я Маловичкину. — Ничего странного здесь нет, приведут еще, ведь, многих еще нет. Тюрьма в те дни была переполнена немцами и шпионами. Были и такие, которых арестовали только по доносу или даже лишь по подозрению в том, что они неблагожелательно относятся к успехам русского оружия. Так как свободных камер было мало, то нас рассадили по два на каждую Одиночную камеру. Опять я в верхнем этаже третьего отделения, но нахожусь на проти­ воположной стороне коридора, в камере № 8 и сижу не один, а вместе с Ма- ловичкиным. Дня через два выстроили всех арестованных в коридорах отделения. На лестницах появился начальник тюрьмы и заявил нам: