Сибирские огни, 1925, № 1

участке, а через полчаса я уже мчался на извозчике домой, а еще через час я уже гулял по городу, присматривался к манифестациям, прислушивался к разговорам и наблюдал за толпой, коТда с балкона своего дворца губернатор Иванов читал только что полученную депешу, которой извещалось, что Австрия об’явила России войну. — На Австрию! На Вену! — раздавались в ответ голоса из толпы. Ранним утром следующего дня, когда я еще лежал в постели, ко мне примчался Михайлов. Как он рад! С каким детским восторгом он обнимает и целует меня! — Правда ли, — спрашиваю, — что рабочие принимают участие в патриотических манифестациях? — Что за чушь! Обычно устраивают так: «патриоты» с хоругвями ста­ новятся у ворот завода, как раз к тому времени, когда кончается работа. Как только рабочие появляются у ворот, кто-то командует «Ура! за царя!». Хо ­ ругвеносцы начинают двигаться к собору, к ним пристает всякая шантрапа, а рабочие, прямо с фабрики, расходятся! по домам и в манифестации никакого участия не принимают. Тем не менее, газеты каждый раз сообщают, что ра­ бочие того или другого завода устроили манифестацию или молебен о ниспо­ слании победы храброму русскому воинству. Что дело обстояло действительно так, как рассказывал мне Михайлов, в этом я вскоре лично убедился. — Ну, — говорю я Михайлову, — теперь время военное и надо держать себя поосторожней, не озорничать, не горлопанить. До сей поры счастливо отделывались, а теперь, если где «нареволюционизируете» зря, то погибнете. Гуляя по городу, я неоднократно замечал, что за мной чуть ли не изо всех углов наблюдают во все глаза. Я чувствовал, что должен скрыться с одес­ ского горизонта, но куда и как? Время было тревожное. Сажали под арест за каждое случайно и невпопад сказанное слово. Кто чувствовал за собой ма­ лейший грешок, тот сидел дома и никуда не показывался. Многие избегали друг друга, боялись встречаться, чтобы не навлечь на себя подозрение. — Что делать? — спрашивает как-то меня Михайлов. — Солдаткам, женам рабочих, взятых на войну, до сих пор не выдают полагающееся им пособие. — Пусть соберутся гурьбой, подойдут к городской думе и громко по­ требуют. Получится скандал, и тогда выдадут. Теперь в ходу манифестации, никто солдаток не задержит, когда они массой пойдут. Всяк подумает, что собирается патриотическая манифестация. Прошло несколько дней, и Михайлов оставляет мне в кооперативе, в условленном месте, записочку: — Сегодня солдатки пойдут к городской думе. Около 300 солдаток, действительно, подошли к городской управе. Че­ рез каждые несколько минут толпа возрастала. К солдаткам вышел какой-то чиновник. — Мужей наших забрали, а пособие почему не выдают? Жить нечем!— заголосила толпа. — Тогда выходите на Дерибасовскую*) и подзарабатывайте!— ответил чиновник. *) Так называлась в Одессе улица, по которой в царское время и днем и ночью разгуливали проститутки.—Замечу тут же, что в Одессе сейчас почти все улицы переименованы. Я же привожу старые названия, так как новые названия улиц мне неизвестны.