Сибирские огни, 1925, № 1

квартире фабричного инспектора, то мы решили скопом придти в воскре­ сенье на это же собрание, чтобы там дать бой и добиться определенных из­ менений в некоторых пунктах нормального устава больничной кассы. Я запротестовал и назвал этот поступок соглашательским и преда­ тельским. Я указал, что на квартире фабричного инспектора проследят всех -«строптивых», которых вскоре и арестуют. Каково же было мое удивление, когда в ответ мне Михайлов говорит: Мы даже решили, что вы пойдете на это совещание по мандату уполномоченного токарного цеха одного завода. Мы вам принесем соответ­ ствующий костюм. Я ответил, что ни за что не пойду. Не понимаю, что это вы за такой «твердокаменный принципиа- лнст», говорит мне, волнуясь, Михайлов. — Почему же Шотман согласился? Он идет от типографов. — А я не пойду. Ну, мы еще завтра поговорйм. Авось одумаетесь. Квартира фабричного инспектора была как раз против моей кварти­ ры. Окна его комнаты, находившейся в нижнем этаже, выходили на улицу. Когда я проходил мимо, то почти всегда встречался со взглядами самого фабричного инспектора или его жены. Они присмотрелись ко мне. Как бы я ни загримировался, они бы узнали меня. Все рассказы о том, что уполно­ моченные находятся в совершенно изолированном помещении, куда ни фа­ бричный инспектор и никто из служащих даже не заглядывают, я считал пустыми бреднями. Конспировать и в то же время, без всякой пользы для дела, лезть прямо в пасть шпиков, было, по меньшей мере, глупо. Вскоре пришел Шотман. Не успел он закрыть за собой дверь, как я на него набросился: — Как же вы решились? — Меня уговорили и я согласился. Вы не идите, вам нельзя итти, а мне можно: как незаметно я приехал сюда, так незаметно я улетучусь и замету все следы. За мной пока никто не следит. (Тогда еще Шотман не знал, что предатель Малиновский, бывший на совещании-в Галиции, успел уже обо всем донести охранке, а она, понятно, не преминула назначить слежку за всеми, которым совещание поручило об’ездить Россию). Я немедленно обегал многих знакомых уполномоченных и внушил им не итти на совещание к фабричному инспектору. Выйдя на следующий день из дома, я встречаю Шотмана и Земблюхте- ра: они идут на совещание. Не останавливаясь и не здороваясь с ними, я на ходу говорю: «скоро буду дома». Вернувшись домой, застаю Мрост. За вами следят. Все это видят, только вы не замечаете. Не даром близоруки. До поры-до времени не ходите ко мне. Если нужно, посылайте с записочкой свою мать. Сказала и ушла. — У страха глаза велики,— думаю себе. Прошло не более десяти минут. В комнату, как ошпаренные, влетают Шотман и Земблюхтер. Вы правы! говорят они наперебой. — Пришли на совещание. Все сидят, молчат, робко озираются, искоса посматривают друг на друга. Кто-то осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату. За ним другой, третий. Наконец, вошел сам фабричный инспектор и заявил что градо-