Сибирские огни, 1925, № 1
Такого-то числа, читаю, такие-то, имя рек, «смелые черные вороны, в геройской перестрелке на Трехугольном переулке, убившие двух городо вых и одного надзирателя и ранившие многих, гордо взошли на эшафот и отдали душу свою во славу мировой коммуны». «Во славу мировой коммуны»— была стереотипная фраза, которой за канчивалась каждая из этих хронологических и, как видим, высокопарных заметок. Было же таких заметок много. Попадались в заметках имена зна комые. Сообщали эти заметки факты известные, порой такие, которые в свое время прогремели на юге России, особенно в Одессе. Но вот книга опять перелистована, все заметки— в который уже раз?— опять перечитаны. Вернулся я уже с 20-ти минутной прогулки. Успел уже пообедать. До ужина далеко, до поверки еще дальше. Куда девать вре мя? Ложишься тогда на койку— благо лежать днем не возбранялось— и даешь волю своим мыслям. Они быстро начинают кружиться, подталкивать одна другую. И вспоминаешь тогда каждую мелочь. Так изо дня в день подводил я в эти минуты итоги одного года подпольной работы. Да, всего один только год продержался я на подпольной работе. Мне надоело скитаться по заграницам, жить в эмиграции, и я решил воспользоваться «романовской» амнистией— так называлась распространяв шаяся и на меня амнистия, данная по случаю 300-летия царствования «Дома Романовых»,— чтобы вернуться домой. Я посоветовался с Н. Бухариным, с которым в 1912-13 году, когда он был слушателем Венского университета, чуть-ли не ежедневно встречался. — Не мешало бы,— ответил Бухарин,— надо написать Ленину*). Бухарин написал, написал также и я. Через несколько дней получился от Ленина ответ, написанный рукою Надежды Константиновны. Я начал соби раться в дорогу. А. А. Трояновский, тогда близко стоявший к нашему ЦК, до стал мне деньги. Я оставил у него на хранение мою ценную библиотеку, обязав при первом удобном случае передать ее в собственность ЦК. В средних числах апреля 19|3 г. я приехал в Краков и рано по-утру заявился к Ленину. В тот же день решено было, что я поеду в Одессу, с которой окончательно прерваны партийные связи. Надежда Константиновна, порывшись в архиве и, справившись у Зи новьева, снабдила меня адресами четырех товарищей, прибавив при этом: — В Одессе ли они теперь, на свободе ли, верны ли адреса— сказать сейчас трудно, давно нет от них известий... — Центр своего внимания обращайте на предстоящую страховую кам панию. Необходимо всячески использовать эту кампанию с агитационной и организационной целью,— инструктировал меня Ленин. — Старайтесь только не появляться на широких собраниях. Пусть вас поменьше народу знает— не так скоро арестуют. Держитесь в тени. На правляйте, руководите— и только. Помните, что вы обращаете на себя вни мание,— внушал мне Ленин, намекая на мою хрипоту. Я обещал, обнадежил. Увы! Сдержать обещание не пришлось. Как я ни старался, но обстоя тельства выталкивали меня из «тени» на «свет». В последних числах апреля я приехал во Львов. Здесь я задержался на несколько дней. Надо было наладить переправку через границу чемодана с *) О моих встречах с Бухариным, Лениным и другими я расскажу особо в статье «Заграничные воспоминания», которая подготовляется к печати.
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2