Сибирские огни, 1925, № 1

ЧЕЛДОН. Ну, теперь точь-в-точь едва-ли встретить! Был и он в буране огневом, Но когда чуть брезжило столетье,— Только и слыхали о таком. Ростом не обижен и здоровьем, За хозяйством зоркий глаз имел, Жил в исправности, под крепкой кровлей, О суровой не тужил зиме. Был главою: не зажжет невестка Без благословения огня. Говорил неторопливо, веско, Точно слитки золота ронял. Шум ворвется с улицы в оконце, Выглянет, и ну ворчать потом: — Не пойму, пущают лапотонцев К нам— Сибирь марать— пошто? Парня из рассейских дочь полюбит— Замужем не быть, не уломать... — Да ты чо? Да нешто это люди? Все табашники, в дондон их мать! Парился в неделю пять раз в бане, Очумев— на двор летел с полка... С туж а нипочем!.. Стуча зубами, Крякнет вдруг: «По-нашему-то как!». Песню во хмелю затеет хором, Слово каждое— вставай верста! Места много на родных просторах, Почему-ж не растянуться так? Церковь признавал за бабье дело, Но не сядет без креста за стол. В самого себя лишь верил смело И своим путем упрямо шел. Да, но все-ж теперь точь-в-точь не встретить, Жгло бураном ведь со всех сторон!.. Слышал, к новой четверти столетья Уж не тот мой дедушка-челдон.