Сибирские огни, 1925, № 1

Вечером в зимовье было туманно от дыма и жарко, как в портовом кабаке на Егершеле. Силин жевал, обсасывая розовые и нежные, как арбуз, ломти соленой кеты и рассказывал: — Колчак в Омске... наступают на Урал. В городе контр-разведка шарит почем зря. Молчанову и Мишке надо смотреть в оба и латагать в случае чего. Пока что все это было понятно, а потом Силин говорил о другом. — Вот Михайлов, — показал он на приехавшего с ним человека, -— к нам в компанию принят. Взнос тысяча, все, как следует, а в городе другой, Ефремов, пять тысяч дает за три пая. Вся прибыль с улова на паи делится. — К матери такое дело, — сказал Куров и посмотрел кругом, — мы что, гиблое время здесь зря сидели? Ишь, там в городе придумали. Нет, брат, ты мне выложи за все, за каждую клепку. Силин начинал злиться и перестал жевать. —- Молчановские это все штуки. Бондарь — убыток, шампонка — убыток, вся эта канитель — убыток. Вон, поди, в городе бочек, сколько хошь, за греть цены; шампонку зафрахтовать — пустяки стоит. За что ж вам пла­ тить зря? По-моему, так: оценили все, что сделано, и получайте, а с нонеш- чего —- поровну. Молчанов поднялся из-за стола и протянул руку. — Я скажу. И сказал: — Трудовая у нас артель или нет? Было у нас постановление общего собрания, чтоб делить по дням. Кто сколько поденщин отработает, столько с когла и получай. И Силин на этом собрании был. Было это или нет? Трое ответило: — Было. — Ну гак вот,— продолжал Молчанов,— умным очень стал Силин— дурачков нашел. По его выходит, что мы на дядю работали. Молчанов показал на Михайлова глазами. Тот сидел, положив голову на руки и покусывая рыжий волос бороды. Рожнов крикнул: — Не примаем его в артель. Михайлов грузно встрепенулся. — Как не примаем, а тысяча? =— К черту тысячу, не примаем! Силин покрыл сырой гул голосов. — Положил я поперек на такие правила. У Молчанова одна шайка-лей­ ка. знаю, в городе 50 пудов соли продал... И полилась грязная муть оговоров, трепались крики, в криках хлюпала злость и подозрение. Мишка слышал, как Силин сипло шептал: —-Молчанов сгубит артель, его разведка щупает. ■ И потом стихло. В открытую дверь зимовья вдавился дымным студнем густой рассвет. Молчанов и Мишка вышли в тайгу. Как из глубоких лесных колодцев, в зеленых просветах листвяных вершин реяли еще бледные каменья звезд, и близким гомоном тяжело кряхтело море. Молчанов был взволнован, Мишка успокаивал: