Сибирские огни, 1924, № 5

— Слушала, не оглохла. — Правду говорил товарищ? Как по-вашему? — По-моему... правду—Марианна не оборачивалась от работы, но го- лос ее звучал серьезно. Гагашвили обратился к ней с протянутой рукой, с сверкающими гла- зами: — Другая дорога—нэт. Нэт!! Самосадов подпрыгнул на месте и захохотал. — Это вот так здорово. Значит, в партию поступаешь? — Я-то не поступаю. А вы-то, наверное, уже в партии? — Я-то.—Самосадов скорчил гримасу.—Нет, Марколавна, я не в партии... Я еще, понимаешь, весьма глуп, не могу понять всей программы... Вот когда пойму... — Для деревни эта партия не подходит. Для деревенского народона- селения не имеет достаточного резонту,—пояснил Панкратов оживленно...— Она нам ни к чему. Мы сами по себе. И до всего можем дойти с помощью своего интереса. Мануфактуры нет—мы станки поставили; бабушка научи- ла, как ткать, пряжу красить; ниток нет—бабы такие сучат, что твои шпу- лечные. Вон, пишут мне, научились платки шерстяные вытакать, лучше аг- лицких. Кожу дубим сами, сапоги шьем сами, валенки валяем, сукно валя- ем... Вашего нам ничего не надо, только будьте настолько добры и любез- ны—нас не трогайте. — А железо, машины? — Н-ну. Лемехи-то мы сами выкуем, при полном удовольствии. И плуга поправим. Лом-то железный у каждого найдется. — Ты мою головягу видишь, Марколавна?—дурачился Самосадов. — Ну... вижу. — Ну, так мне, понимаешь, моя головяга в деревне еще пригодится, а приду я туда партийным, как бы мне ее не отвертели. Опивалочкин стукнул кулаком по столу так, что стоявшая на нем грубая, глиняная чайная чашка подскочила и упала на бок. — Не говорите так, Самосадов, Понуров! Какое имеете право? Вот она несознательная, да и то понимает: за нами правда. — Правда?—переспросил чей-то голос и столько в нем было муки и сосредоточенного, жаркого раздражения, что Марианна сразу не узнала Юренева. — Правда. У вас правда, так вы зачем по-зверски поступаете? Лю- дям гвозди в голову забиваете? — Никто не забивал... Не было этого... — Нет, было! В Ижевском заводе. Я сам видел. Да ты, ты, Опивалоч- кин, это делал! Опивалочкин вскочил и шагнул к Юреневу. — Ну, что-ж, и делал. А по-твоему—как? Мы как своих товарищей отрыли? В каком положении? Видел? Юренев тоже встал. Какое-то видение прошло перед его глазами, он закрыл на мгновение лицо руками и замотал головой. — Видел... не отрекаюсь. Ну... так-то они, буржуи, сволочи... А_за- чем вы, вы! И кого убили? Кто мучил, тех и след простыл. Невинных истер- зали. Ну, какая же, какая тут правда? Вы должны быть выше всех...