Сибирские огни, 1924, № 5

Но Юренев уже пропал в крутящейся, захлебывающейся, больно се- кущей тьме. Один за другим спутники Марианны пропадали в переулках. Она оста- лась одна. Итти нужно было еще три квартала. Плотно запертые ставни, ни одного огонька кругом, занесенные калитки, белый мрак; ноги постоянно попадают в сугробы и какие-то снежные ямы, кто их знает, откуда ьзявшиеся. И вдруг Марианна громко вскрикнула: вся занесенная снегом, рядом с ней очутилась высокая фигура. — Испугались? — Это вы, Юренев? Испугалась, да. А теперь так рада, что не одна. Жутко что-то сегодня одной и трудно так итти. — Страшно вам возвращаться одной каждый день? — Нет... Часто есть попутчики почти до самого дома, сегодня из-за вьюги не пришли. Потом на этой улице орудия стоят. Марианна поскользнулась, ушла одной ногой глубоко в сугроб, чуть не упала. Юренев подхватил ее под локоть, она не сопротивлялась и не сделала ни малейшей попытки высвободиться, когда итти стало легче. И это прико- сновение как-то радостно-просто сблизило их. Нетрудно стало подвигаться в крутящейся, пробирающей до костей, ослепляющей метели. Бургашкин домишко явился неожиданно рано. — Я боюсь, как бы только вам не было неприятности за опоздание... Скажите, а куда это Кондратьев уходит каждый вечер? Ведь, кажется, строжайше запрещено красноармейцам ночевать не дома? — Я не знаю. Предполагаю. Но если бы и верно знал, вряд ли можно ответить откровенно. — Да... я так и думала. Вы, должно быть, много учились, Юренев? — Что вы, какая учеба! Пастух я. Деревенская голь. И грамоте -то выучился в солдатах. Ведь я в солдатах с конца тринадцатого года, двадцать семь лет мне. — А мне двадцать шесть. Я семь лет замужем. — Вот как! Погодки. Я думал, вы молодше. В лазарете лежал в Пет- рограде, в частном. Там очень было хорошо. Там учился, по-немецки даже читать выучился у одной патронессы. Я только еще хочу учиться. — А чему бы вам хотелось? — И сам не знаю... чтобы ясно было в голове. Марианна засмеялась. — Ну, это, знаете, трудно. Мне кажется, что у меня у самой что-то не то в голове, не то в душе испортилось. Что-то не свяжу концы с концами, хожу около чего-то большого и важного. Вот-вот станет легко, ясно. И словно сила какая то отбрасывает. Неудовлетворенность жизнью. Плакать иногда хочется... Да я и плачу. — Может быть о муже? — Н-нет. Мы давно не видались. Он как-то своей дорогой пошел. Чуть-чуть помолчали. — Вы хотели мне сказать? Отчего вы так часто сидите молча, с таким выражением страдания на лице, как будто очень больны. Вот теперь скажите.