Сибирские огни, 1924, № 5

И в э то время его улыбка похожа на испуганного зайца, захвачен- ного на меже пешеходом... Грубые черные руки с узловатыми пальцами, которым трудно разогнуться, бережно облистывают переплет. Он любит беседовать с Музой. Когда товарищи расходятся, придер- живает ее з а руку и спрашивает, улыбаясь:—Ну, что нового, товарищ Ланковская? Муза жмурится, улыбается. Муза заходит в знакомые домики, тихонько постукивает, отзы- вается на спрос, передает брошюрки, газеты. Как за это время изме- нилось настроение рабочей слободки! Редкий обитатель не чувствует гордости от сознания, что он пролетарий и призванный спаситель мира. Улицы темные. Кое-где фонари. И оттого небо ближе и ярче. Овраги. Улицы сбегают в овраги и тогда они—кривые, твердокаменные тропинки. Муза разнесла всю литературу, десять отобранных листовок оставила в чужих, заранее намеченных домах. Тихонько отворяла створу воротца и под яростный лай собаки всучивала листовку какой-нибудь дверной щели. Внизу лежал город, тихий и мирный. Залив перемигивался с береговыми огоньками. Было поздно. Дверь кирпичного домика заперта. Значит не дожда- лась Валентина и ушла. Муза пошарила в условленном месте ключ. Вошла. Тихо и пустынно. Прямо в широкие окна мерцает небо и дале- кие фонари. И из окна небольшой комнаты, точно из рубки воздушного корабля. Мирра дышит. Как будто птичка торопливо трепыхается крылыш- ками. Пора отдыхать Музе. У стены против окна кровать. Садится на край. Каждую ночь они укладываются рядом. Это т ак нужно. Как нужна вода и хлеб. Она ляжет, прижмется к Мирре и чувствует, как вся начинает успокаиваться и з а тих а т ь. Пусть устала она. Пусть измучилась... тем более пьет каждая волосинка тела теплое бодрое вино. Медленно раздевается Муза. Обмывается перед сном. Привычка э т а с первых дней брака. Ведь кто знает, что принесет ночь. Быть может, захочет прорваться в мир новый человек. Большая ответственность. Будь осторожен. Улеглась. Рядом теплый, живой комочек. Дышит... точно воробышек крылышками треплет. Идет ночь. Покрякивает в руку гудками дежурных паровозов. Бь ет склянки на судах. В открытое окно ветер шевелит волосами Музы. Соле- ной свежестью обдает лицо. VII После полудня пришли в деревню. Десятка два домов. Крепких, сруб- ленных из целых стволов. Долина. Кругом горы, лохматые, зелено-синие, ближе—золотобагря- ные. Поля за лесом. Тропинка, засыпанная гранитом, по чащам дикой малины, сморо- дины и винограда, вдруг привела к деревне. Небольшая деревенька. Десятка два домов. Но плотно з ажит а я.