Сибирские огни, 1924, № 5

лоем и лиловыми веями. А впереди, так в получасовой ходьбе, синеватая отвесная глыба... каменное опоясье, перехватившее овидь. — Вон через энту. Торчьмя стоит, а обойтить не обойдешь, потому провалина прямо без дна. А пока привалок смастерим. У меня в мешо- чине кое-чего... Бросил палку, скинул мешок с плеч. — ...есть. Соберу хворостей, распалим. Ланковский опустился на траву и сразу охватила душистая теплота. Какая-то рука мягкая... в которую можно вдавиться, можно угрязнуть. Лег на спину, закинув руки за голову. От земли тянет вином. Растре- вожена полуднем каждая травка, каждый бугорок пропотел. А небо ров- ное, безоблачное. Под рукой у Ланковского копошится... золотистая бу- кашка, муравей, заселивший всю землю. — Ну, вот... будет,—затрещал хворостом Сидоров. Расчистил траву, привалил два камня. И бледный огонек. Душистая змейка дыма... вправо, влево и, наконец, вверх, слегка по- качиваясь на простынях ветра. — А теперь припечем... Вытащил из сумки картофель, кукурузу... — В золе лучше. — Тут золы не дождешься... можно и так. И через четверть часа ели, обжигаясь, кукурузу, каждое зернышко которой было позолочено огнем, мучнистое, душистое. — А вы ей соли на хвост, Василий Иванович... С солем действи- тельней. ...И картошку с хлебом ели. — Вкусный хлеб, товарищ Сидоров, в городе такого нет. Сидоров усмехнулся. — Это непросеянный, отрубяный... Как то был у нас в отряде дох- тор. Што, грит, таким здоровьем свиней кормите? Без энтого, грит, хлеб на половину слабей. И много еще чего говорил. Так опосля мы, которые пекут, просили: а вы нам с соломкой... И хорошо. Дух хороший. — А что, Сидоров, партизаны за советскую власть или только про- тив колчаков? — А хто их знает,—задумчиво разжевывал Сидоров...—Хто их знает. Сами за себя... Сичас-то советские. Ты им, Василий Иванович, далеко не забирай. Вот, что под ногами... После отдыха шли опять. Лес осел. Широкое плоскогорье—бледно-зеленое, запахнутое души- стыми ветрами и вправо, и влево, и назад синие вершины сопок, а спе- реди бледно-голубая отвесная стена. Узенькая тропинка, не то зверями, не то людьми протоптанная по буйной траве. Солнце—бело-золотой мо- ток. Какая прялка прядет над миром! Идут час... другой, третий. Ланковский качает головой. — Что за чертовщина, товарищ Сидоров, где же твоя стена? Она ни на шаг не ближе? Смеется: — Чего не ближе? Ближе. — Да как же ближе? Мы сколько уже идем, а она все такая же ~ синяя...