Сибирские огни, 1924, № 5

Кивнул головой. — Конечно. Под конец ужина, когда прошло жареное и вареное и вместо пиро- гов с капустой, рисом и творогом, заблагоухали яблочные, стало шумно и как-то забылось, что по русскому обычаю инако-мыслящий непременно мерзавец и подлец и с ним не только за стол сесть, но и говорить нельзя. Архип Афанасьевич рассказывал о Черном теплом море. О степях, в которых по весне разливается цвет, как золото, а небо такое чистое, как будто его сейчас вынесли из мастерской малярщика. По этим сте- пям, по тропочке-змеичке идет он, паренек курчавый и быстроглазый. В руке дубинка... на всякую злюку, безногую, четырехногую, а може и дву- ногую За плечом подсумок. Что дома пахать?.. Много ли выпашешь из пары десятин? А семья большая... А теперь вот куда судьба загнала... Но <5ог даст еще ополоснет лицо в Днепре. Около полуночи Муза встала из-за стола... Поманила Суха. — Семен Васильевич, пойдем. Отвела его в маленькую боковую комнату. — Вот вам ночлег... Спокойной ночи... и я тоже пойду—устала. А папа пусть еще пирует. Одна у него дочка. — Как поезда, Муза Архиповна? — Первый в шесть, второй—половина седьмого, а третий—еще через сорок минут. Поедем вместе вторым... — Поздновато... — Нет, что вы, в городе будем в семь десять. — Ладно, - кивнул головой Сух,—пусть будет по-вашему. Муза поставила свечу на стол. Вышла, притворила дверь, но вер- нулась, просунула лицо в щелочку, протянула по-детски: — Спокойной ночи... В коридоре столкнулась с кем-то... — Вася?.. Отдыхать идем? — Идем. В комнате у Музы прохладно... Влажно пахнет цветами... Шипов- ник в вазах и, как куски ароматной крови, рассыпан по полу, кровати, кушетке. Черемуха навесила тяжелые, точно покрытые бесчисленными мотыльками, ветви. А высоко, в углу, горит причудливый китайский фонарик. — Ну, вот, мы одни,—защелкнула Муза дверь.—Ах, хорошо, что ни- кого не нужно бояться... Ну, что вы скажете, товарищ Вася, вашей жене? — То скажу, что она еще не моя жена. Муза покачала головой. — А вы непременно решили сегодня жениться? — Да, решил, прекрасный товарищ. Муза неодобрительно покачала головой. Задумалась... отошла к ок- ну. Потом обернулась, улыбнулась, сказала тихо: — Ну, что-ж, я, пожалуй, не могу вам сегодня многого возразить... Идите сюда ко мне, я поговорю с вами... Сух проснулся на заре. За окном голубоватая серота. Громадная утренняя звезда; как восторженная слеза, трепещется над лесом. Посмотрел на часы: шестой час. Как раз уехать первым поездом. Впрочем и вторым не поздно. Оделся. В доме было тихо. По коридору взад и вперед ходила кошка, запертая здесь. Время от времени возму- _ щенно помяукивала. Но на раннем утре сон крепок, а усталый от ве-