Сибирские огни, 1924, № 5

jijieini далеко неполно, а многие сведения о нем были просто неверными. Так, напр., до проф. Сапожникова упорно держалось мнение, что «ледники в Сибири развиты мало» и что здесь «единственный ледниковый центр находится на Белухе, где глав- ный Берельский ледник имеет не более 2—3 верст длины...» (Мушкетов, изд. 1896 года). Исследования проф. Сапожникова опровергли такое утверждение. Толь- ко по законченным его исследованиям в одном лишь русском Алтае насчитывается 40 ледников с общей площадью около 200 кв. верст. И не будет преувеличением сказать, что проф. Сапожников вновь открыл нам Алтай, открыл, как гигантский склад того белого угля, которому суждено сыграть такую громадную роль в будущей электрификации Сибири. Ему же мы обязаны и целым рядом других знаний, касаю- щихся нашей «Сибирской Швейцарии», которые он оставил нам в своих многочи- сленных трудах. Наибольший интерес для широкой публики представляют: «По Ал- таю», «Монгольский Алтай в истоках Иртыша и Кобдо», «Катунь и ее истоки» н др. Но не в этом только заслуга проф. Сапожникова, как исследователя Алтая. Учитывая громадное научное и экономическое значение последнего для Сибири и со- знана я всю трудность задачи по его всестороннему изучению—Сапожников прилагал все усилия к тому, чтобы привлечь к этому делу интерес самых широких кругов об- щества. Блестящий лектор—он собирал огромную аудиторию слушателей на своих многочисленных лекциях, посвященных Алтаю. Свои книги он писал всегда простым, легко понятным для любого читателя, языком. Им был даже создан специальный пу- теводитель: «Пути по русскому Алтаю», пользуясь которым каждый может легко ориентироваться в трудно проходимых теснинах Алтая. Увлекая читателя на такое путешествие видом «пенистых горных потоков, ослепительно снелсных вершин н ярко-цветистого луга с опрокинутым над всем глубо- ким синим небосводом»,—В. В. в этой же книге сурово замечает: «Но быть на Алтае только туристом—слишком роскошно для туриста п слишком мало для Алтая». «Каж- дый, говорит он дальше, может и должен привезти оттуда повые данные, хотя бы о топографии посещенных местностей, о быте населения, качестве дорог и т. п.». Так снимает он тогу ученого, ревниво оберегающего тайны жреческого искус- ства п—исполняя завет своего учителя В. А. Тимирязева—призывает всех делать с ним одно общее дело. Наряду с этим он совершал путешествия в Саяны, по Семиречью, на крайний Север, к устью реки Оби, а в 1916 году организовал экспедицию в Турецкую Арме- нию. Все это также нашло отражение в целом ряде очерков и специальных трудов, создавая около его имени ореол отважного путешественника. Естественно, что при таких условиях Сапожников—исследователь географ заслонил собою в представлении многих Сапожникова—ботаника. Но только засло- нил, т. к., наряду с исследователями наших окраин, В. В. упорно и много работал и р узкой области ботаники. Одной из интересных его статей, в этой части, является статья, помещенная в сборнике, посвященном К. А. Тимирязеву его учениками— «У верхней черты растительности». Работая в области естественных наук, Сапожников был «естественником» в самом широком смысле этого слова. Область спекулятивной философии была для него чужда. Но вместе с тем это был ум, готовый к самым широким обобщениям. После- довательный дарвинист, он умел, даже в изыскании об эстетике и искусстве, пока'- зать: «Что в область топкого и неуловимого, в область красок, рифмы и аккордов пла:тно внедряется тот же неутомимый закон борьбы и естественного отбора». И от- сюда, как вывод: «Не нужно говорить: дорогу красивому. Красивое и здоровое само пробьет себе дорогу. И в этом нам порукой Дарвин».