Сибирские огни, 1924, № 5

— Именно... вот... правительство... какое тебе... раскромсают... пусть, а мы... чехи... чехами... чехов. — К порядку...—зовет председатель,—к порядку... Кто хочет говорить, пусть берет слово. С боковой скамейки встает парень. Волосы слегка завиты, разобра- ны дорожкой. Поднимает руку,.сжатую в кулак. — Вот... видели. Пока это у каждого, не бывать здесь чеху. Все в красную гвардию... Что, думаете, нас мало? Так маленькие, да удаленькие... Ребята все идут. Так старикам не старовать... или которые еще не ста- рики ; потому что какие у нас на заводе старики... Помолчал .. — Я хочу сказать товарищу Пятову, чтобы сейчас же положить на стол белый лист бумаги и чтобы записываться всем после собрания, т. е. сейчас же. Раздались аплодисменты,крики. Председатель звонит. — Это ваше предложение, тов. Афанасьев? — Мое. — Итак, я голосую, товарищи... Очевидным большинством принято. Переходим к следующим вопросам. IV. На утре, правда, не на раннем, Муза побежала босая в горы за цветами. Торопилась... Цветы нужны... Как же без цветов... Другого послать, и будет он рвать их небрежной рукой... нет. Саранки, кругом саранки... немного бесстыдные, но роскошные. И шиповник. Этот засыпал кровью все долины. Нахватала по горсточке целый мешок. Исцарапала руки и ноги. Ай, да невеста, вся в ссадинах.-.. Но хороша капелька крови, когда шариком назреет она на источинке. Утро в городе ясное. Ветер слегка закуривал пыль. Но ветер неиз- бежен. Трамваи грузились дачниками... Позванивая, ползли вверх по Алеутской. Крякали автомобили по одному, по два, выкатываясь из рядов. Китайцы сидели на корточках у корзин со всякой всячиной: трубка- ми, спичками, папиросами, плодами и китайскими сластями: длинные па- стилы на меду, обсыпанные миндалем и пшеницей. Муза быстро застучала по тротуару. Сначала в Совдеп. Как хорошо утреннее солнце. Утреннее солнце обмывает, что вода. Окна, вывески и люди, даже самые хмурые, покрыты налетом радости. Утро... кто знает... Ведь и для самого несчастного день быть может припрятал радость. Около Совдепа, как всегда, люди. Стоят, облокотясь на перила. Перебрасываются словами, трещат зернами. Десятый час. Работа в полном об'еме, работающих мало. Сух по- стоянно жалуется, что некого посадить за стол... Она стучит в дверь кабинета. — Можно,—откликается негромко Сух. — Здравствуйте, Семен Васильевич,—говорит Муза,—я к вам забе- жала на минуту. А из-под большой соломенной шляпы ее глаза, как две растеряв- шиеся козочки.