Сибирские огни, 1924, № 5

Обе книги написаны с присущим этому писателю тонким, порой фи- лигранно-тонким мастерством и наблюдательностью. Изящным стилем пи- сатель очерчивает силуэты зачерчиваемых им фигур обывателей. Есть mho- jo метких и изящно-умных картин и умело обобщенных наблюдений. Уто- мляет порой лишь их однообразная форма. Писатель не изображает, а опи- сывает, рассказывает. Он все время присутствует перед вами, как рассказ- чик, хотя его интонации никогда не навязчивы, они всегда изящны и округ- ленно мягки. Порой лирично неопределенны, что дает основание думать, что писатель во всякую минуту кого-нибудь имитирует. Так, до революции думали, что В. Лидин подражает И. Бунину; теперь Б. Пильняку. Нет конеч- ной художественной определенности в конструкции его рассказов и пове- стей, что, однако, не лишает их занимательности и известной художествен- ной значимости. Об обывателях же и революции пишет талантливая Ольга Форш, вы- пустившая томик рассказов именно под заглавием «Обыватели». Форш умеет остро видеть людей, завороженных бытовой неразберихой и нелепо- стью. В этом отношении ее рассказы художественно ярки и оригинальны. В журнале «Россия» начался печатанием ее большой роман «Одеты камнем». Это уже совершенно иного рода полотно. Писательница здесь от лица ста- рого генерала, дожившего до октябрьской революции, рассказывает нам о эпохе Александра II, о придворной аристократии, о самом Александре И, искусно переплетая черты нашей эпохи, воспринимаемой генералом-рас- сказчиком, с историческим фоном 60—70 годов. Судя по началу романа, это произведение обещает быть безусловно фабульно интереснейшим и, вероятно, художественно незаурядным литературным явлением. Революция нисколько не уменьшила удельного веса писательских имен Ал. Толстого и Вяч. Шишкова. Оба они, каждый по-своему, сумели подойти к ней, как подлинные незаурядные художнику. Вяч. Шишков подходит к изображению революции, как крепкий, жизнерадостный бытовик. Он выворачивает перед читателями куски, по- рой глыбы подлинной российской жизни. И в революции бытовая жизнь глухой провинции для писателя попрежнему уродлива и полна нелепостей, нелепостей самого карикатурного, но реального свойства. В таком разре- зе он подходит к жизни в своих юмористических рассказах типа «Спек- такль в селе Огрызкове». Но писатель берет революцию и шире, он пи- шет роман «Ватага», где дает большую картину сибирской партизанов- щины. По богатству жизненного материала, знанию народа, его языка, бы- та, он превосходит всех писателей, писавших о сибирской партизановщнне. Он рисует тип партизана-старообрядца Зыкова, его помощника-горбуна Наперстка, похабника Гераски; рисует поразительно крепко, ядрено и яр- ко Также ярко дает он и внешнюю картину сибирской разгульной парти- зановщины—сцены боев, грабежей, казней, безудержного разгула россий- ски-исконной Пугачевщины. Его «Ватага» почти достигает силы современной эпопеи. Говорю «почти», потому что, к сожалению, этой конечной полно- звучной силы в ней нет. Художник не досмотрел социального смысла, живо- го отсвета нашей эпохи в своих партизанах. Он сумел нарисовать их с яркостью Репинской кисти, жизненно, совершенно правдиво, но не нашел конечного, человечески-социального, эпохального, устремления в их дей- ствии. Говоря языком классической литературы, его художнического зре- ния хватило на зарисовку драмы своих героев, но показать их трагедию,