Сибирские огни, 1924, № 5

поминающей .местами лирику Гоголя, но эти недостатки в конечном счете ке мешают всей эпопее быть интересным и органически вырощенным ху- дожественным произведением. И особенно радостно видеть эту победу, по- беду не малую для писателя, который празднует свой 35-летний литера- турный юбилей. Нельзя не упомянуть о нашумевшей повести А. Тарасова-Родионо- ва «Шоколад». Но о повести нашумели сверх меры. Нельзя отрицать ее за- нимательности, но придавать ей большое значение не приходится. Автор су- мел остро поставить один из современных вопросов о праве человека на жизнь другого, сумел нащупать интересную фабулу, но художественно раз- решить, оформить это в целостное и органическое построение ему не уда- лось. Повесть ходульна, лжива. Фальш ее в конце-концов доведена до по- следней степени, так что порой—особенно в конце—от нее отдает опре- деленным запахом бульварщины. Автор взгромоздил своего героя—предсе- дателя чека Зудина—на ходули средневекового героя, заставив его в мо- мент об'явления ему несправедливого смертного приговора весело постуки- вать пальцами по столу. Но все же эта повесть из-за острой фабулы и из-за создавшегося вокруг нее до известной степени «общественного скандала», вероятно, будет возбуждать к себе некоторое время известный интерес. К интересным и значительным произведениям о революции должен быть отнесен небольшой роман С. Буданцева «Мятеж», в котором он зарисовыва- ет историю двух мятежей на Волге: мятеж белогвардейцев и мятеж левого эсера полковника Калабухова против большевиков. Это единственная, в сущности, попытка писателя художественно по- нять «индивидуалистов» в революции. Основанием, канвой для романа, можно думать, послужила довольно громкая история полковника Муравьева. Типы Калабухова и особенно его друга Северова, издерганного морфи- ниста. импотента, но оригинально умного человека, задуманы и выполнены автором довольно удачно. И вообще роман должен быть отнесен к удачным художественным документам о людях, которые в революции не сумели сми- рить свою индивидуалистическую гордыню и из-за этого пришли в трагиче- ский тупик, оторвавшись от громады новых классов, которые двигали революцию вперед. С. Буданцев, судя по этому, его единственному, крупному произведе- нию, писатель умный, что обнаруживается в четком, временами слишком архитектурно обнаженном до скелета построении романа и его старатель- но-документальном обосновании. Кроме С. Буданцева (если не брать во внимание неоконченный роман Л. Сейфуллиной «Путники»*) судьбам ин- теллигенции в революции посвящен роман В. Вересаева «В тупике». Как и дореволюционные произведения этого уже немолодого писателя, этот роман написан внешне с предельной, реалистической добросовестностью, порой— документально. Трагедия, тупик интеллигенции в революции писателем изображен верно. Интеллигенция не приняла, не поняла революции—и революция их отринула. Отринула самым безжалостным и беспощадным образом. И писа- тель, как и в прежних своих произведениях «Без дороги», «К жизни», уме- ло, вдумчиво развертывает картины столкновений своего главного героя Ивана Ильича Стратонова, врача земца, социалиста, побывавшего не раз в *) «Путники». Роман. Часть 1-я. «Сибирские Огни» № 3 за 1923 г. и № 1 за 1924 г.