Сибирские огни, 1924, № 5

произведениях, написанных во время революции, покойный писатель все ши- ре и шире развертывал пред нами картины переживаний, где «жалость тя- нет назад, ненависть толкает вперед» (Роман '«Гуси-лебеди»). И революция осветила писателю это светлое, но еще суровое «впе- ред». С насыщенностью подлинного, крепкого реализма написаны им его последние произведения—«Андрон Непутевый» и особенно «Ташкент—го- род хлебный». Рисовал ли он нам новую деревню, выбитую из колеи старо- го быта войной и революцией («Бабы», «Захарова смерть»), изображал ли крестовый поход в Ташкент своего героя Мишки за куском хлеба или борь- бу Андрона Непутевого с темнотой и политическим атеизмом деревни, в «го беспощадных реалистических мазках мы всегда чувствуем наличие, еще скрытых, но подлинно-зоревых, буйно-малявинских отсветов бабьих на- строений, крепость Мишкиной творчески-трудовой упорной цепки за здо- ровое существование и андроновского смутного, порой нелепого, но светло- го ощущения грядущей жизни. В простоте его произведений, глубокой реа- листичности, свидетельствующей о том, что их создатель подлинно «жиз- нью трепетал» в своем творчестве, заключается порука тому, что они будут читаться новым читателем, который теперь медленно, но верно овладевает ступенями культуры. В лице Неверова Россия действительно утеряла здоровый, подлинно- творческий росток, который поднялся от корней нг.рода. К разряду реалистов и быто-писателей революции должно быть отне- сено творчество Ф. Гладкова, сборник повестей и рассказов которого вы- шел под заглавием «Пучина». Лучшая повесть «Огненный конь» резко выделяется из других произ- ведений автора. В некоторых рассказах Гладкова замечается перегружен- ность описаниями п раз'ясненнями самого автора, ненужными отступления- ми и местными, часто недоступными читателю словечками. Этих недостат- ков почти нет в повести «Огненный конь». И картина революции в ка- зачьей станице нарисована ярко, живо и крепко. Образ Гмыри—предрев- кома казацкой станицы, у которого революционное чувство—«внутре, в кровях, будь оно проклято... А иде он, мой враг?—А во! В жизни, в когтях моих, друже!»—дан существенно п сильно. В этой повести украинские словечки не служат помехой читателю, а наоборот,—воскрешая конкретную картину революции,—наполняют фа- булу этой удачной повести живом кровью и подлинным революционным па- фосом. Так и в произведении писателя А. Серафимовича «Железный поток» украинский быт, язык нисколько не нарушают органической ткани этой революционной эпопеи. Серафимович описывает поход годатьбы, которую начало вытеснять и истреблять после первого падения советской власти на Кубани богатое старожильческое казачество. Их поход это—новая, своеобразная Одис- сея, где героем является эта, социально ставшая во время похода цельной, громада—войско голытьбы, идущей со своими семьями и со всем своим -скарбом. Писателю' удалось .на этом, казалось бы, однотонном, однолиней- ном фоне создать большой, живой, своеобразный мир, совершенно своеоб- разную и внутренне новую жизнь, на которой лежит яркий отпечаток на- шей стремительной и революционной эпохи. Порой автор загружает свое произведение лишними подробностями, длинными описаниями природы и пафосно-публицпстйческой лирикой, на-