Сибирские огни, 1924, № 5

Но до 20 года, когда шел бой за обладание «Большим театром», бой за право на жизнь—«музы молчали,—говорило оружие». «Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ Маузер». И только из-за дымной завесы баррикадных боев иногда прорывались отдельные вскрики—всплески слова искусства. Это были крики А. Гастева и других поэтов,—всплески—еще бледные—рассказов Бессалько, Сиваче- ва М., Н. Ляшко или фотографического романа «Семья»—Н. Степного. Но в этих попытках, за исключением, может быть, некоторых стра- ниц Н. Ляшко, не было подлинной силы, художественного охвата жизни. Пи- сателю еще некогда было видеть, не # хватало спокойствия духа увидеть, мудро осознать в бурлении живой жизни, чем она качественно стала отлич- ной от прежней. Писатель вынужден был растрачивать себя на непосредственное дело, на борьбу, которая его настраивала настолько суб'ективно, однолинейно, что он, конечно, не мог еще видеть широты клокотавшей вокруг его жизни, которую прорезывала светлая, зоревая, огненная линия революции. В ней или вне ее (революции) стоял писатель: он одинаково не мог художественно ее зарисовать. Он или не понимал ее или поглощенный ею не мог еще ото- двинуть ее настолько, чтобы сделать об'ектом наблюдения, затем—изобра- жения. А. Неверов в это время, где-то в Самаре, редактировал красноармей- скую гезету, Л. Сейфуллина занималась, как библиотекарша, реквизицией книг, В. Иванов еще только остывал от сибирских скитаний, многие, как Ю. Либединский, И. Бабель, А. Малышкин, дрались или скитались по беско- нечным фронтам. И если В. Зазубрин писал свой роман о колчаковщине— «Два мира», то писал его в 5—6 час. утра, сорвавшись с табурета (а может быть реквизированного кресла) редактора Иркутской красноармейской га- зетки. Все заняты были «родным, беспощадным» делом (слова героя И. Ба- беля). Один Б. Пильняк ухитрился выпустить в каком то кооперативном из- дательстве свою книгу «Былье», где подлинный художник впервые положил несколько мазков к своей будущей картине революции, дал фрагменты свое- го романа о революции «Голый год». В то время о революции писали лишь агитки,—в лучшем случае лишь искренние изложения своих настроений,— или же выщерблял искусной рукой Ев. Замятин свою тихо - злобную «Пещеру». Даже литературных журналов до этого времени у нас не было. Лишь в 1921 г. начинает выходить журнал «Красная Новь», счастливо попавший в редакторские руки А. Воронского, оказавшегося фанатиком ху- дожественной литературы. Только через страницы этого журнала русский новый читатель узнал писателей, тех писателей, которые сейчас и составля- ют то, что называем мы высоким именем—современная художественная лите- ратура. Вторым, по времени возникновения, большим литературно-художе- ственным журналом были «Сибирские Огни», первый № которых вышел в на- чале 1922 г. Этот журнал дал нам два имени—Л. Сейфуллиной и В. Зазубри- на. Все остальные имена пришли к читателю или со страниц журнала «Крас- ная Новь», или со страниц альманахов «Наши дни» и «Круг».