Сибирские огни, 1924, № 5

судов вызвало подозрительность Тобольского воеводы князя Куракина, возбудившего ходатайство о воспрещении пользования этим путем. Переписка по этому вопросу настолько характерна для крайне неустойчивой и изменчивой политики Московского правительства того времени, что мы позволим себе познакомить с пей читателя в кратких выдержках. В своем донесении 1616 г. князь Куракин сообщает, что существует морской путь из Белого моря в Обскую губу и на Мангазею и что этим путем пользуются как русские торгово-промыш- ленные люди, так и иностранцы, пробирающиеся туда при содействии русских лоц- манов. Между прочим, им указывается, что кроме обычного пути существует «дру- гая дорога, с моря, в Енисейское устье большими судами». Ознакомив таким образом с существовавшими торговыми путями, он пишет: «а по-здешнему, государь, по-си- бнрскому смотря делу,некоторыми обычаи—немцам в Мангазею торговать ездить по- зволить не можно; да не только им ездити, ино-б, государь, и русским людям мо- рем в Мангазею из Архангельска города для немец ездить не велеть, чтобы на них смотря немцы дороги не узнали, и приехав бы воинские многие люди сибирским го- родам какия порухи не учинили»*). Ответ на это донесение не заставил себя долго ждать. Ответ Москвы от 26 июля того же года гласит: «Торговым и промышленным людям всех городов и ясашным самоедам и татарам сделать заказ крепкий, чтобы немецких людей на Енисей и в Мангазею отнюдь никого не пропускали и с ними не торговали и дорог им ни на какие места не указывали, а также и торговых и промышленных люден из Мангазеи на Карскую губу, на Пустозеро (Иечерский край) и к Архангельску городу пропускать не велели, а велели их отпускать из Мангазеи на Березов и на Тобольск». Вместе с тем было приказано навести справ- ки: «немецкие люди с моря на Енисею кораблями или кочами наперед сего цриха- живалн-ль торговать, и буде прихажнвали, с какими товары и многие-ль люди при- хаживали». Этот приказ и запрос Москвы переполошили местпых торгово-промыш- ленных людей, н чтобы ослабить эффект Куракинского донесения они решаются начисто отречься от существования какого-бы то ни было пути на р. Таз: «В сыс- ку в Мангазею многих городов торговые и промышленные люди сказали, что из Двинского устья морем в Енисейское устье большими и малыми кочами сами не бы- вали и изначала про ходоков русских и никаких иных людей не слыхали, а то де они слыхали, что от Мутные реки и до Обского устья непроходимые злые места ог Великих льдов и всякие нужы, а у Карские де губы кораблей немецких не вндали. а с моря по Енисею кораблями или кочами приход немецких людей не слыхали н на Карскую губу за большими льдами ездити не можно». Вместе с тем, с поражаю- щей наивностью, в противоречие своему отречению, они просят разрешить им по- прежнему ездить торговать в Мангазею и обратно «большим морем». Москву, однако, не смутило это несоответствие между сообщением и просьбой торговых людей, и в 1613 г. оттуда исходят новые распоряжения: «из Мангазеи торговых п промышлен- ных людей всех городов отпускать на Русь большим морем и через Камень, а с Рус* в Мангазею велеть ходить со всякими товары тоже большим морем и через Камень, как наперед того ходили»**). Куракин, однако, не успокаивается на таком реше- нии Москвы и в 1619 году обращается туда с новым донесением, в котором попреж- иему настаивает на закрытии морского пути в Мангазею и в устье Енисея, ука- зывая на возможный для казны убыток от торга проникающих туда иностранцев, что затрудняет взимание пошлины. Ответом на это новое донесение воеводы являет- ся в 1620 году уже категорический запрет Москвы на плавание Северным Морским Путем, под страхом смертной казни, подкрепленный установлением на летнее вре- *) П. Н. Буцинский. Ibid. ф *) П. Н. Буцинский. Ibid.