Сибирские огни, 1924, № 5

Щапов, по крайней мере, теоретически, вставал поперек ее пути. Щапов остался оди- ноким, физически разбитым, но не побежденным. Итак, Щапов на родной почве не мог пустить прочных идейных корней. Он до- рос до более высоких идеалов социальной жизни. Древо социализма не могло привить- ся на эгоистическо-приобретательской почве сибирской буржуазной общественности. Казалось бы, его трагическое одиночество было достаточной гарантией его без- вредности. Однако, сообщение о его смерти не было опубликовано, и были приняты все необходимые меры, чтобы имя этого человека было забыто. Между сибирской буржуа- зией и царскими сатрапами был в отношении Щапова негласный контакт. А затем новые времена приносили новые песни. Молодость уходила в центры культурной жизни, в Сибирь шла вольная и невольная колонизационная волна и при- носила вместе с собой новые интересы. Колонизующаяся страна, страна беспрестанно движущихся человеческих масс, страна без истории, страна Иванов Непомнящих—не могла сохранить память о своих лучших людях, слишком рано поднявшихся для борь- бы за идеалы кооперативной взаимности.