Сибирские огни, 1924, № 5

страны является борьба за материальное существование и тогда мы избежим методо- логических ошибок. Для того, чтобы ответить на вопрос, почему русская история была историей различных ассоциаций провинциальных масс народа—необходимо предварительно осветить неоднократное повторение Щаповым положения о чисто физических условиях борьбы за материальное существование. Народ русский более, чем народы Запада, находился в зависимости от естественных условий природы. «Воспитанный в вековой сфере непосредственно натуральной экономии и про- мышленности, в одних деревнях бобровннчьнх, бортничьих, рыболовных, пастуше- ских и хлебных и не зная других форм поселений, основанных не на одной естествен- ной экономии животной природы, а на индустриальной интеллигенции и образован- ности, привыкши к беспечному расхищению произведений или даров природной эконо- мии и, таким образом, доведши себя до крайней бедиости и необходимости влачить по- том жизнь гуляющих людей, захребетников, наемных и кабальных работников, услуж- ников и т. п.,—народ не развил в себе индустриального смысла, уменья зна- ний, промышленной самостоятельности, самонаходчнвости, не знал новых промыслов, не мог вдруг устроиться в новых фабрично-заводских и мануфактурно-промышленныч поселениях и поневоле пускался на самые жалкие, бродячие промыслы, вроде суз- дальских ходебщиков, рязанских бердовщиков, бурлаков и еще хуже. «Народ в процессе своей борьбы за материальное существование, не будучи во- оруженным занятиями, идет но линии наименьшего сопротивления. Допустим, что соболь составляет доходную статью какого-нибудь кочевника и тогда в процессе сво- его материального устройства—этот кочевник попадал под власть соболя: он гнался за ним все дальше и дальше, пока не доходил до естественных пределов географиче- ского распространения соболя. Пределы поселений определялись местами распростра- нения естественных богатств природы. «При огромности пространства, умственные и физические силы населения не- экономно и непроизводительно тратились в пространстве. В течение 9 или 10 столетий русский народ едва мог справиться с пространством, завладеть им всем, пройти его от Карпатов и Днепра до восточного океана, 7 или 8 столетий он напрягал силы па одни географические разведки и открытия, на приискание новых землиц, па завладение огромным пространством, на переходы, странствования и блуждания но нем, в каче- стве повольников, гуляющих людей, сибирских странствователей, казаков и служилых людей на одну росчисть, раздел лесных пространств, на распространение починков, деревень, сел, слобод, посадов, сторожевых и станичных линий, станов и ямов, остро- гов н зимовей и пр. На это народ русский потратил много сил п времепи в ущерб интеллектуальному развитию п умственным занятиям. Оттого произошел его умствен- ный застой». Естественные желудочные потребности и побуждения гнали массу народную по пути географического распространения. Слепые стихии природы и ее естественные богатства господствовали над сознанием человека. Закоиы распространения флоры и фауны в одинаковой степени господствуют над материальным устройством некультурных масс населения, всецело подчиненных зоолого-географнческим условиям среды. «Охотничьи племена, движимые потребностью пищи, одежды и защиты от вли- яний климата, в своих способах искания средств для всего этого, а вследствие того и но самым поселениям своим, почти всецело входят в общую зоологическую область сре- ды, в состав целого животного мира. Поэтому и самое географическое распростране- ние нх племенных поселений получает характер общего географического распростра- нения фауны пли животного царства, и всецело зависит от зоолого-географичееких