Сибирские огни, 1924, № 5

и содержание истории есть жизнь народная. Эту идею уже начали проводить и в нау- ке Русской истории. Но вот другое начало, на которое еще не обращено должного внимания в нашей исторической науке, начало провинциализма областности, если можно так выразиться. У нас доселе господствовала в изложении русской истории идея централизации; развилось даже какое-то чрезмерное стремление к обобщению и систематизации разнообразной областной истории. Все особенности, направления и факты областной исторической жизни подводились под одну идею правительственно- государственного, централизованного развития. С эпохи утверждения Московской централизации, в наших историях очень отвлеченно говорится о внутреннем быте провинции; но не раскрываются в частности разнообразные историко-этнографиче- ские, юридические, вообще бытовые особенности каждой отдельной области или группы однородных территориальных округов, местных общин; не изображаются в надлежащей мере местные, политические, моральные и физико-географические усло- вия их внутреннего развития и быта. Местное саморазвитие, внутренняя жизнь областей оставляются в стороне, или ставятся на втором плане, а вместо того па нер- вом плане рисуется политическая деятельность правительства, развитие централи- зованного устройства и быта России, биографин царей и нр. Между тем, нам кажет- СИ. ни в одной Европейской истории так не свойственно, не ириложимо подобное изложение, как в истории обширнейшего в свете государства русского. Русская история, в самой основе своей, есть по преимуществу история обла- стей, разнообразных ассоциаций провинциальных масс народа—до централизации и после централизации. С этой точки зрения даже вся русская история представляет не что иное, кале лирическое развитие и видоизменение областных общин и двух последовательно- преемственных формах». Щапов пишет не историю государства, т.-е. политического организма, закре- пляющего уже известные формы материальной жизни, а историю народа, его матери- ального устройства, приспособления к естественным условиям природы, форм обще- ственных связей, возникающих на почве колонизационного самоустройства и пр. Не цари и бояре, не герои, не высшая идея, ниспосланная для воплощения в конкретных исторических актах—являются об'ектами его исторического исследова- ния. Щапов, прежде всего, ставит вопрос о материальной стороне существования на- рода. Русское государство могло возникнуть только в процессе многовековой борьбы народа за евое материальное бытие. Об'яснения того или иного исторического факта надо искать в материальной среде. Всю историю, как науку, Щапов ставит на голову. Он не исследует историю страны в процессе выявления идеи централизации, а, наоборот, следит шаг за шагом, как складывалась материальная жизнь самого народа, какие политические идеалы он ч<выкорчевывал» в процессе своего колонизационного самоустройства и расселения. Народ, прежде всего, хотел есть, и поэтому чисто физическая борьба за существование была определяющим фактором истории народа. Формы общественной жизни склады- вались в процессе борьбы за кусок хлеба. Читатель может сказать, что такая элементарная истина не нуждается в длин- ных комментариях. Однако, несмотря на чрезвычайную простоту ее, многие еще по сие время склонны гоняться за иными, совершенно противоположными историческими схемами. Современная история, как наука, еще не вышла на торную дорогу материали- стического научного метода. Нужно почаще повторять, что главным определяющим моментом в истории