Сибирские огни, 1924, № 5

тья о Сибири, где зацеплены и Корсаков, и многие другие. Я побранился с Герценом и с тех пор положено, что ни одна сибирская статья не будет помещаться без моего предварительного пересмотра. Читали-ли вы мою статью в «Колоколе» под заглавием: «К Русским, Польским и Славянским друзьям». Напишите мне, какое она на вас произвела впечат- ление. Она имела, впрочем, хороший результат. Наши отношения, союз наш с поляками становится каждый день теснее и серьезнее. Одним словом, все дела подвигаются вперед, иногда медленно, но верно и твердо. Итак, все ладно. Пришлите мне только мою жену и пишите, как можно чаще, будете-ли в Польше или в Сибири, я буду вам отвечать аккуратно, дайте мне только адрес какого-нибудь вашего друга в Петербурге, чтобы могли передавать ему мои письма. Обнимаю вас от всей души. Ваш М. В.*). Привези мне портреты Мату, Рару, братьев и Юльки, Василия Пе- тровича, Шверницкого и Калчана». Политические взгляды М. А. Бакунина на вопросы, затронутые им в письме, с достаточной полнотой выяснены в последнее время в трудах т.т. Стеклова и Полонского и на них, в виду этого, останавливаться нет нужды. Напомним лишь, что главная идея, с которой Бакунин ехал в Европу, была его прежняя идея—славянский вопрос: «Друзья,—писал он Герцену и Огареву цз Америки,—всем существом стремлюсь к вам и лишь только приеду, примусь за дела; буду у вас служить по польско- славянскому вопросу, который был моей идеей с 1846 г. и моей практи- ческой специальностью в 48 и 4Я г. Разрушение, полное разрушение ав- стрийской империи будет моим последним словом». Еще до начала польского восстания 1862-63 г.г., Бакунин посылал письма и лиц, сочувствующих ему, с революционными поручениями, Сно- сился в Петербурге с людьми, преданными революции и, чтобы быть бли- же к восстанию в Польше, ездил в Швецию. Герцен писал об этом мо- менте в деятельности Бакунина: «Он любил не только рев восстания и шум клуба, площади и баррикады; он любил также и приготовительную агитацию, эту возбужденную, и вместе с тем задержанную, жизнь кон- спирации, консультаций, бессонных ночей, переговоров, договоров... хими- ческих чернил и условных знаков». Вот в это время он пишет и Кукелю письмо, в котором напоми- нает ему о Польше, о назревающих и назревших уже там политических событиях, в надежде на отклик Кукеля, прежде всего, как поляка. Но Ку- кель, когда произведено было расследование по поводу письма, прямо зая- вил, что он никогда и не думал о выезде из Иркутска, никогда не вел бесед с Бакуниным на тему о политическом движении в Польше. «С Россией,—говорит Кукель,—связывает меня неразрывно все: и служба, и воспитание, и привычки к русским обычаям, и семья моей жены. Если бы вызываемые письмом Бакунина замыслы были в моих убе- ждениях, то разве направление мое не проявилось бы в течение 12 лет- ней службы моей, когда в руках моих были дела и штаба всей Восточ- ной Сибири, и совета главного управления края, и дипломатической кан- целярии. Если бы я сочувствовал стремлениям заграничных агитаторов, которые теперь волнуют Польшу, разве бы я остался вдали от театра действий, к которому мог приблизиться два года тому назад, когда я был в Петербурге и имел возможность оставить службу в Восточной Сибири». *) В. арх. Ирк. ген.-губ. № 94 36.