Сибирские огни, 1924, № 5

его от должности начальника штаба, в связи с адресованным ему лон- донским письмом. Начат был письменный допрос Кукеля по поводу этого письма, а в результате длинные сообщения Кукеля о Бакунине. Приводим содержание письма; «14/2 июня 1862 г. Лондон. Болеслав Казимирович! На днях я узнал, что длинное письмо, послан- ное мною вам с одним русским путешественником, с приложением моей фотографии, которую я здесь прилагаю, было истреблено им с другими письмами на русской границе. Теперь не успею написать вам много— только несколько слов. Я спешу выразить вам мою глубокую благодар- ность за ваше доброе, благородное письмо. Да, я был виноват перед вами, судил вас несправедливо и приношу вам в том мое полное искрен- нее покаяние. Простите меня и будем друзьями теперь pour tout de bon до гроба; с вниманием я прочел все, что вы говорили о себе. Да, трудно ваше положение, но, потерпите еще немного, не спешите, покамест, в Польшу, дайте обрисоваться несколько новому направлению под предво- дительством вел. князя Константина Николаевича, чтобы узнать наперед— может-ли добрый поляк с нами помириться—не то пропадете, как про- пал Крыжановский, как пропало так много порядочных людей. Польша теперь страшно заедает людей. Qui sait attendre de ,ce puissant. Теперь еще переходное положение, а такие положения бывают опасны. Кто сумеет потерпеть да выждать, тот будет паном. Впрочем, и времени терять не надо: готовьте себе там место, но вступите на него только тогда, когда все станет яснее. Нет сомненья, что в нашей польской поли- тике теперь совершается перелом. Несомненен союз с Францией, а это значит, союз против немцев и против Англии; значит, славянская поли- тика разумеется наполеоновскою и петербургскою микстурою, а, все- таки, лучше, чем немецкая. Поляки, если будут умны, могут много выиг- рать: Галицию, Познань, Западную Пруссию, а, со временем, может быть, и Литву. Хорошо бы было, если бы вы прежде пожили немного в Петер- бурге. Там легче высмотреть. С графом я иногда переписываюсь*). Он все будирует и живет во Франции—теперь, кажется, в Крейцнахе. Я не потерял моей веры в него, дай бог, чтобы он только верил в себя и искал бы своего пути на широкой дороге, а не в придворных происках. На пер- вый раз довольно об общих вопросах,—теперь к моему дорогому част- ному. Да, Болеслав Казимирович, я расчитываю на вас не только, чтобы выпроводить мою жену из Иркутска, как можно скорее,—в июле, с вер- ными и приличными попутчиками, но надеюсь, что в нашем отсутствии вы будете другом, советником, а где можно, помощником ее, нашей милой семьи. Нужно-ли мне говорить вам, что все, что вы сделаете для меня, для всех наших, будет принято мною, как благодеяние мне лично и что моя благодарность никогда не умрет в сердце моем. Когда вы получите это письмо, жена получит и деньги,—итак, мешкать нечего, отправляйте ее немедленно в Пермь. Взамен моей фотографии пришлите мне непременно Вашу и Екатерины Васильевны, и Надежды Терентьевны, и Василия Васильевича, которым прошу передать мой дружеский поклон. В истребленном письме я писал о том, что совершенно по недосмотру, вследствие недостатка материалов, в «Колоколе» прошла преглупая ста- - 1 *) Граф Н. Н. Муравьев-Амурский, бывш. ген.-губернатор Восточной Сибири, родственник Бакунина.