Сибирские огни, 1924, № 5

2) лейтенанта Афанасьева, обвиненного в том, чти он неправильно доложил «командиру Сибирской флотилии, что Бакунин путешествует на казенных пароходах по открытому предписанию ген.-губернатора»; 3) капитану I ранга Петровскому—«в разрешении Бакунину итти в море, не приняв в соображение положительных о нем сведений»; 4) капитан-лейтенанту Сухомлину—в произвольном .разрешении Бакунину, не доходя до Кастри, пересесть на купеческое судно. • 5-го авг. 1864 г. состоялось распоряжение: лейтенантов Афанасьева выдержать два месяца в каземате в крепости, а Бронзерта—месяц на гауптвахте. Нигде в числе обвиняемых ни слова не сказано о Казаринове. Между тем, весной 1862 г. Казаринову было об'явлено: «за самовольное взятие при служебной командировке ссыльного Михаила Александровича Бакунина до Николаевска, Приморской области, с целью дать ему случай к побегу, по высочайшему повелению, полковник С. Казаринов исклю- чается из службы без лишения чинов, но с запрещением выезда из Вос- точной Сибири в прочие города Западной Сибири и России», в чем и была отобрана от него подписка. Пенсии он также был лишен. Лишь в 1905 году Казаринову разрешен был выезд в Россию, т.-е. спустя 43 года после об'явления ему высочайшею повеления о наказании. В настоящее время можно с большим сомнением отнестись к полу- чению распоряжения об исключении Казаринова со службы из Петербурга. Повидимому, оно было «сфабриковано» в Иркутске, при участии началь- ника штаба Кукеля, мстившего Казаринову за то, что последний, нахо- дясь в сильном возбуждении, сказал начальнику штаба, в присутствии ген.-губернатора Корсакова: «не допускаю той мысли, чтобы вы не знали о намерении Бакунина бежать». Кукель в тот-же день, встретив Казаринова, сказал: «слов, сказанных вами, я не забуду и вам не прощу». И, повидимому, не простил... Только настойчивое критическое обследование всех обширных мате- риалов и напечатанных уже, и находящихся еще в архивах, как централь- ных, так и, в особенности, местных, только использование всех воспо- минаний об указанном моменте—могут привести к определенному ответу на поставленный выше вопрос об условиях, способствовавших бегству Бакунина, в частности, об отношении к данному вопросу Корсакова. Пока-же можно, с большой вероятностью сказать, что от'езду Баку- нина из Сибири помогли друзья, вернее люди, ценившие его и понимав- шие—какое значение Бакунин мог иметь для новой политической жизни Европы. II. В апреле 1863 г. в иркутском обществе распространился слух а перехваченном в Петербурге и доставленном в Иркутск главному началь- нику края письме Бакунина из Лондона, адресованном начальнику штаба войск Восточной Сибири, Кукелю. Слух сначала передавали секретно, а затем молва о письме росла, шла все шире и глубже. Кукель давно уже жил в Иркутске, многие бывали у него и очень многие не только в Иркутске, но и далеко за пределами Иркутской губернии, знали его. Не прекратились еще толки и о бегстве заграницу Бакунина. Вскоре слухи о письме подтвердились официальным уведомлением Кукеля об устранении