Сибирские огни, 1924, № 5

Есть основание думать, что в Петербурге следственные материалы получались в несколько измененном виде сравнительно с тем, как они имелись на месте. По крайней мере, в воспоминаниях Казаринова можно найти указание на это. В иркутском же обществе и на Амуре очень долгое время была распространена молва о том, что ген.-губернатор Восточной Сибири Кор- саков содействовал бегству Бакунина через других лиц, непринятием со- ответствующих мер. Кроме того, об этом говорит в своих воспоминани- ях Казаринов; по этому-же поводу, в следственном деле б. аудитор йо- <2нно-ссудной комиссии в портах Восточного океана, Котнжов, полагал, что бездействие лейтенанта Афанасьева, начальника морского штаба, в принятии своевременных мер к возвращению Бакунина, можно об'яснить •его убеждением, что побегу Бакунина содействует ген. Корсаков. Афанасьев-же, когда ему сообщили впервые о побеге Бакунина, за- метил: — А нам что за дело до Бакунина—пусть себе бежит, отвечать за него будем не мы, а ген. Корсаков. Наконец, в письме, приписываемом Бакунину, упоминаемом в след- ственном деле, определенно было сказано, что «он едет заграницу при помощи друзей, а жена его приедет туда через Петербург». Нам приходилось лично в начале 1900-х г.г. слышать от старожи- лов Сибири также совершенно определенные указания на содействие в Сийири близких Бакунину людей в деле его от'езда из Сибири. Когда б. ген.-губернатору Восточной Сибири, Муравьеву-Амурскому, сообщили, в письме от 2/Н-1862 г., что Корсакова обвиняют по вопросу о бегстве Бакунина, то Муравьев, находившийся тогда в Париже, писал М. С. Волконскому: «Мало-ли сколько ссыльных бежало в мое время, никто не ду- мал никогда и заметить мне этого, а Бакунин был в Сибири уже не •ссыльный, а свободный человек, которому было дозволено служить и за- ниматься частными делами во всей Сибири, и восточной и западной. Всем этим я хочу только доказать вам, что обвинение Корсакова совер- шенно нелепо». Но Муравьев ошибался в заключении о виновности лиц. Еще в но- ябре 1861 г., т.-е. лишь только в Петербурге официально стало извест- но об от'езде Бакунина заграницу, в Иркутск было послано высочайшее повеление сделать «выговор и. д. ген.-губернатора Корсакову за неумест- ное снисхождение, оказанное Бакунину, и управляющему в июне При- морской областью, капитану Петровскому и прочим начальствующим ли- цам, не воспрепятствовавшим Бакунину отправиться в Японию, строгий выговор, т. к. лица сии не могли не знать, кто такой Бакунин, и не за- служивают снисхождения». В феврале 1864 г. ген.-губернатор Сибири Корсаков, после доследо- вания дела, признал виновными следующих лиц: 1) мичмана Бронзерта, которому было поручено в июне, в Иркутске, когда уезжал Бакунин, пе- редать пакет военному губернатору Приморской области о том, что «Ба- кунин находится под надзором полиции, но Бронзерт направился внача- ле в Кяхту, передав пакет мичману Волкову, но последний заболел, и пакет доставлен был в Николаевск лишь в августе, когда Бакунин уже уехал из Николаевска»;