Сибирские огни, 1924, № 5

зором полиции, чего ни в Высочайшем манифесте 26-го августа, ни в указе данном Правительствующему Сенату, не значится, почему я такое огра- ничение Высочайшей милости, как не исходящее от Высочайшей воли— признать не могу» 1 ). В более энергичных тонах писал Бечасный. «Прочитав предписание г-на Управляющего Иркутскою губерниею о дарованных милостях по случаю коронования Государя Императора, имею честь об'яснигь, что до некоторого времени я не имею намерения, даже никаких средств выехать куда бы то ни было на жительство. Впослед- ствии, если обстоятельства дозволят мне переменить место жительства, то не причину о сем уведомить. Относительно же выражения, прибавлен- ного к выписке, буквальной из милостивого манифеста и указа «и под надзором», будучи в совершенном неведении, кому и чему приписать огра- ничение Высочайшей милости, считаю обязанностью сказать, что этого изменения Высочайшей воли, об'явленной манифестом и указом, измене- ние, которое может ограничить круг моих действий в честном, трудовом приобретении содержания и обеспечения семейства, поселяя ко мне недо- верие... должен считать как бы меня не касающимся» 2 ). Дружинин же, считая подобное ограничение каким то недоразуме- нием, просит «исходатайствовать ему дворянскую грамоту, по которой он мог бы проживать свободно без всякого ограничения и надзора, кроме в'езда в столицы, согласно дарованной милости, во всех Российских гу- берниях» ;! ). Когда председательствующий в Совете Главного Управления Восточ- ной Сибири Венцель получил об этом протесте извещение, он немедля донес директору департамента полиции исполнительной Жданову. «В при- сланном списке помечено,—напоминает Венцель,—что амнистированные должны находиться под надзором полиции, а самим отношением, при ко- тором этот список препровожден, требуется, чтобы о месте жительства лиц, возвращенных из ссылки во внутренние или западные губернии с продолжением за ними надзора, было сообщено в М. В. Д. Следствием этих распоряжений явился отказ некоторых политических указать места, какие они предполагают избрать для своего жительства по возвращении из Сибири, а также протест против оставления их под надзором, так как они считают, что манифестом 26-го августа даровано им полное проще- ние и право жить, за исключением Москвы и С.-Петербурга, где пожелают, без всяких ограничений». Венцель в этом донесении стал на точку зрения протестовавших. Он имел основание считать их выводы правильными. К первому декабри- сту В. Ф. Раевскому, жившему на поселении в с. Олонках, особым указом, после представления, сделанного местною властью, был применен манифест 1856 г., при чем в указе Правительствующего Сената и в осо- бом Высочайшем повелении, об'явленном М. В. Д ло поводу амнистии Раевского, определенно сказано: «учредить за ним на месте жительства полицейский надзор». В отношении же амнистированных XV ст. мани- феста этого упоминания нет. Вот почему Венцель просит раз'яснения, должны ли состоять под надзором декабристы, или они, по точному смы- слу манифеста, должны быть от него освобождены. 1) Ц. А. В. С. Св. 37, оп № 7, т . 1, л. 129. 2} Ц. А. В. С. Св. 37, оп. № 7, т. 1, л. 130. з) Там же, лист 131.