Сибирские огни, 1924, № 5

Манифест «о милостях народу»—об'емистая брошюра страниц 20 убористого текста. После широковещательного обращения «из'явить на все сословия монаршие чувства, возбужденные событиями недавно минувших лет, из'- явить выражением благоволения и признательности», Александр || «укра- шает» героев-защитников Севастополя медалями на георгиевской ленте, такими же бронзовыми медалями награждает и всех участвовавших «в блистательных битвах и вообще в военных действиях 1853—55 г.г. как в азиатской Турции, так и в пределах империи». Как из рога изобилия, посыпались медали не только на военных, но и на гражданских чиновни- ков, даже не принимавших участия в походах, а лишь служивших в местах, об'явленных на военном положении. Бронзовым дождем медалей бы па «облагодетельствована» прежде всего вся служивая и чиновная Рос- сия. Не были забыты и другие сословия. Духовенство «от верховных па- стырей до иереев» получило наперстные кресты с тем же изображением, что и на медалях. «Да свидетельствуют они (кресты)», гласит манифест, «и воспоминают всем и каждому, что духовенство наше явило себя достой- ным своего священного сана и своих бессмертных предшественников, столько раз содействовавших спасению государства усердными, непрестанно воссылаемыми к престолу Господа сил мольбами». От почтенных служителей алтаря манифест обращается к «верному благородному российскому дворянству». Не в награду, а лишь в память жертв со стороны дворянства в последнюю войну жаловалась каждому дворянскому семейству, в лице главы его, опять-таки бронзовая медаль, которая по смерти получающего ее должна сохраниться в его роду, пере- ходя всегда к старшему в семействе. Такую же медаль получили почетные граждане и купцы именитые, «которые отличили себя приношением на издержки войны». А где же подлинный народ—городской, сельский люд? Где серая масса, что официально называлась «обывателем», которая поддерживала государство, вынося на своих плечах всю тяжесть войны? Какие милости и облегчения получили они? В манифесте о нем упомянуто мимоходом. Земледелец, русский му- жик в сухом и напыщенном акте затерялся среди «мануфактуристов и поселенных в России иностранных колонистов». За свое долготерпение, страдание, за потоки пролитой им крови получил он, мало говорящую его уму и сердцу, «благодарность монарха» 1 ). Лицемерием отдает от каждой следующей главы манифеста, начиная с торжественного об'явления о предстоящей народной переписи (имевшей целью «облегчить некоторым состоянием бремя излишних и несоразмер- ных с настоящим населением податей и повинностей») и кончая упоми- нанием тех, кто, «хотя и навлек на себя справедливую кару закона про- тивными оному действиями, но по из'явленному ими раскаянию и смире- нию в наказаниях могут быть признаны заслуживающими смягчения сих наказаний, или и совершенного прощения». О крестьянском вопросе в манифесте ни слова, зато «милости и облегчения», зависящие от усмотрения начальства, подробно обставлены целым рядом условий. 3 ) Населению же Таврической, Бессарабской и др. более пострадавших от . войны губерний, дана надежда «облегчения и пособия, которые по точном удостове- рении в нуждах и положении каждого края будут определены особыми о том поло- жениями». м*