Сибирские огни, 1924, № 5

успеешь оглянуться на весну, как уже настало лето с температурой до 25-30°. Но это лето крайне непродолжительно и безнадежно. Уже в августе нужно одевать шубы, а вскоре и «унты» (род туземных сапог). Таков благодатный край, куда царское правительство бросало своих врагов. В Дудинке было несколько богатых купцов из обрусевших самоедов^ например, Хвостов, Войлошников. Русские же и иностранные купцы (Пуссе) некогда прибыли сюда с целью наживы и действительно в резуль- тате неслыханной эксплоатации туземцев, купцы богатели и некоторые из них производили крупные операции с пушниной в Ирбите, Н.-Новго- роде и даже в Берлине. Были случаи, когда за медный котелок или, что еще хуже, за бутылку спирта (спирт воспрещалось ввозить) купец получал у туземца песца или соболя. Самая грабительская работа велась в тундре. Сюда купцы выезжали на своих оленьих стадах, сбывали всякую дребедень (бусы, аллюминиевую посуду, сумки, водку) и.вывозили оттуда несметные богатства, ввиде горностая, соболей, мамонтовой кости, моржовых шкур и т. д. Дронов, Самойлов и их веселая ватага нанесли значительный удар этой бесцеремонной вакханалии. Они «просветили» умы «князьков» и привели в чувство уж больно зарвавшихся мародеров, купцов, встряхнув- шихся после расправы с Войлошниковым и К". Но с ликвидацией волынки все пошло почти по-старо^му, с той лишь разницей, что теперь уже не сами купцы, а некоторые из ссыльных, по мотивам борьбы за существование, начали своими руками жать, загребать для г.г. купцов. Правда, ссыльные делали это дело не так бесцеремонно-грабительски, как сами купцы. К моменту нашего с Тютюнюком прибытия в Дудино, здесь жила колония человек в двадцать. Некоторые из них, нак например Булановский (извест- ный затем в Красноярске разбойник «Чайка») там именовали себя анар- хистами и имели свою группу собутыльников (Кузнецов—рабочий из- Ростова; Тюменцев, Кирсанов и др.). Диомид Аргемьер, с.-д., служил у Пуссе и был буфером между ядром ссылки и компанией купцов, не желавших давать ссыльным ни квартир, ни приюта. В Дудинке жила семья, высланная из Красноярска, мало причастная к революции, но очень симпатичная. Это—М. Борховский, его жена и дети. У этой семьи образовалось нечто вроде столовой и клуба ссыль- ных. Здесь были д-р Мейерчак П., с.-д., погибший затем в Красноярской тюрьме во время Колчака. Был Вержбицкий из польской «Левицы», сту- дент Питерского Университета, малый серьезный и твердокаменный. Был Соколовский, с.-д., сбежавший затем вместе со Штейном на иностранном пароходе и очутившийся в Кракове; был Казмерчук—польский рабочий из Домбровского района, были еще некоторые и наконец Тютюнюк и автор этих строк. Мейерчак и Вержбицкий занялись медициной и метеорологией (» Дудинке была метеорологическая станция). Я занялся портняжеством и учебой, главным образом, математикой. Построили мы «пасти» для пес- цов, строили «плашки», ставили капканы на «ушканов» (зайцев), пробо- вали рыбачить. По вечерам собирались у Борховского, куда совместно выписывали газеты из России и Сибири, читали, спорили о величии Толстого и о том, что «на каждого мудреца не мало простоты». Я же доказывал, что на